Шрифт:
Так, последний двор. Мимо сгнившего «запорожца», мимо контейнера для стеклотары, мимо такси с включённым движком и уснувшим водителем. Вот он, последний угол…
Я выскочил за угол, замедляя бег и восстанавливая дыхание.
Остановился, озираясь по сторонам, и почувствовал, как сердце проваливается в пустоту.
Серого БМВ Марголина нигде не было видно.
— Иваныч! — орал я в микрофон, стоя посреди пустой улицы. — Иваныч, чтоб ты сдох!
Он должен был услышать меня и без рации, но не слышал, вернее не отзывался.
Я не знал, что мне делать. Но рация молчала. Не могли же их всех перебить? Если уж мне в одиночку удалось вырваться из дома…
Их не перебили и не захватили. Они просто уехали.
Дверь. В той стене не было двери. Ни стеклянной, ни какой другой. Из комнаты был всего один выход.
Ловушка. Меня подставили.
Бред! Кому я нужен?
— Иваныч, сука драная!
В наушнике что-то пискнуло, и я замер, напрягая слух до судороги в ногах. Бесполезно. Никто не хотел мне отвечать. Или уже не мог? Последнее было бы предпочтительней…
Что же произошло?
На оживлённой улице я, сунувшись в толпу, сбавил шаг. На остановке стоял троллейбус. Я прыгнул в салон перед самым закрытием дверей. Протолкался на заднюю площадку и встал поближе к окну.
Никто не бежал вслед за троллейбусом и не метался в толпе, как это бывает с упустившими объект филёрами в кино. Я всмотрелся в лица пассажиров. Никого подозрительного. Обычные люди, порядком уставшие за трудовой день и занятые своими обычными проблемами. Наверное, никто из них за всю жизнь ни разу не попадал в перестрелку и не искал в тёмной комнате стеклянную дверь. Когда-то и я был таким…
Я доехал до кольца и пересел на другой маршрут. Через несколько остановок вышел и в первом попавшемся подъезде стал у окна.
Спокойно. Хотя, если кто-то установил за мной серьёзное наблюдение, хитрости не помогут.
Очевидно, я вляпался в такое дерьмо, из которого можно и не выплыть.
Судя по тому, как падали те двое, я их не просто поцарапал.
Но как же я должен был поступить, если они первыми открыли стрельбу?
Прокурору это скажешь, снайпер долбаный.
И почему там не было двери?
4
Я безрезультатно пытался дозвониться до Марголина и Красильникова по известным мне телефонам. Впрочем, почему безрезультатно? Отрицательный результат — тоже результат, если уметь делать правильные выводы. Я осознал, что в «Оцеплении» никого, кроме этих двух, не знаю. Если не считать Бабко, Горохова и мужиков из Гостинки. Я не мог отправиться в центральный офис, где круглосуточно сидит дежурный, и не мог доложить о случившемся. Я не мог ни с кем посоветоваться. Я мог только отправиться к себе домой и рассчитывать пока только на себя.
Или к Лике. И я отправился к ней.
Уже целый час я наблюдал за её домом. В окнах квартиры горел свет, и я пожалел, что оставил свою «моторолу» в машине Марголина. Искать работающий телефон-автомат в этом квартале было бесполезно, и я продолжал визуальное наблюдение. Хотя и не очень представлял, чего хочу этим добиться. Я снова и снова пытался осмыслить ситуацию, сосредоточившись и раскладывая все по полочкам, но запутался ещё больше. Мысль о том, что на мне, возможно, «висят» два трупа, не давала покоя.
Вывод, который я сделал, массируя разламывающийся затылок, был прост. Все, Федя, кончилась твоя нормальная жизнь.
Лика меня совсем не знает. Мой приход очень удивил её, и выражение моего лица, надо думать, было соответствующим. Однако, не задавая вопросов, она отправилась на кухню и поставила чайник. Я сел к телефону.
Офис Антона и штаб-квартира Марголина ответили долгими унылыми гудками. Я позвал Лику.
— Ты знаешь телефон Анжелы?
— Конечно.
— Позвони. Спроси домашний номер Антона.
— Красильникова?
— Да.
Она промолчала, хотя ей явно хотелось спросить: зачем? Послушно села к телефону и стала нажимать кнопки. Сказывалась её жизненная школа, когда можно задавать вопросы, а когда нет. Я представил, как бы вела себя на её месте Наталья.
— Не отвечает. — Лика положила трубку, на секунду задумалась и потянулась к телефонной книжке. — Подожди, я одной подруге позвоню…
— Алло! Извините, что так поздно… Иван Михалыч, это Светлана. А Лариса уже спит?
«Почему Светлана?» — подумал я и тут же забыл об этом.