— Проклятая война уже давно закончилась, янки, а вы все копаетесь в пепле. Давно пора все забыть. Похоже, вы стараетесь оправдать своего дружка — найти какую-нибудь таинственную причину, по которой кто-то столкнул его в воду. Ничего не выйдет. Он напился и утонул. Все было совсем просто. Почему бы не забыть эту историю? Зачем изводить себя? А кроме того, я ведь был там. Если бы произошло что-нибудь не то, я сразу бы поднял шум. Я вообще люблю устраивать скандалы. Люди теперь даже ждут этого от меня. Уже больше тридцати лет я нарушаю спокойствие в этом городе.

Я просидел, потягивая бренди, еще около часа, пока он хвастался своей репутацией скандалиста здесь, в Коломбо. Из рассказов О'Делла я понял, что в разное время его выгоняли из всех городских клубов. Он разглагольствовал, а я все больше мрачнел. Похоже, мое расследование закончилось ничем. Наконец, он начал зевать и путаться в словах. Его большая голова наклонилась вперед, подбородок уперся в гладкую грудь. Я встал и на цыпочках двинулся к выходу. Слугу я больше не видел. Я вернулся по Галле Роуд в отель, уставший и потерявший надежду.

Спал я плохо. Утром почувствовал какую-то отвратительную вялость. После завтрака я позвонил в Штаб Королевского Флота и через некоторое время нашел мисс Констанцию Северенс. Я сказал ей, что знаком с О'Деллом и мы договорились встретиться в семнадцать тридцать в баре отеля «Принсесс», где она жила.

Она опоздала. Я пил уже второй коктейль, когда она впорхнула в крошечную залу. Констанция была довольно высокой, но издалека казалась изящной и хрупкой. Я вскочил, она заметила меня и улыбнулась. Девушка подошла ко мне, и мы сели за маленький столик. Вблизи она выглядела отдохнувшей, свежей и отнюдь не хрупкой. У нее были очень красивые серебристые волосы, светло-серые глаза, слегка желтоватая кожа и хорошая фигура, но ее одежда, казалось, предназначалась для того, чтобы скрыть этой факт. Я решил, что ей должно быть года тридцать два. В ней угадывалась какая-то скрытая чувственность. Вероятно, это ощущение возникало из-за каких-то маленьких несоответственностей в ее внешности: слишком широкая челюсть, чересчур пухлые пальцы, а тонкий рот казался чрезмерно влажным. Когда она садилась, я обратил внимание, что ноги у нее немного коротковаты, да и, пожалуй, слишком толсты для ее фигуры. В общем, она мне не понравилась.

Я заказал для нее коктейль, и когда официант ушел, она повернулась ко мне и сказала:

— Вы ничего не чувствуете? Нашу встречу окутывает какая-то тайна, интрига. Может быть, это из-за того, как вы выглядите.

Это встряхнуло меня.

— А как я выгляжу?

— Теперь вы выглядите обиженным. Я имела в виду, что у вас такая необычная и таинственная внешность. И этот шрам от ножа. И настороженные глаза.

— Возможно, здесь действительно есть интрига, мисс Северенс, но я… — Называйте меня Конни, как этот ужасный, сумасшедший ирландец О'Делл. Если он может себе это позволить, то вы-то уж тем более. Кстати, а как я должна называть вас?

— Говард или Гарри, на выбор.

— Тогда Гарри. А теперь, Гарри, друг мой, что вы хотите?

Я повернулся и взглянул на нее. Мы сидели с ней бок о бок на диванчике, который шел вдоль стены. Глядя ей прямо в глаза, я спросил:

— Кто утопил капитана Кристоффа?

Напоследок, я решил изменить свой подход. Я дал О'Деллу слишком много времени, чтобы прийти вы себя и подготовиться к моим вопросам. Если Констанция в чем-то виновата, что-то скрывала, я хотел застать ее врасплох.

Она ответила мне прямым открытым взглядом. Но у меня возникло ощущение, что она не сфокусировала глаза. Казалось, они слегка косили. Я вспомнил старый школьный трюк: если ты играл с кем-то в «гляделки», не надо было смотреть в глаза, а уставиться сопернику на переносицу. Я понял, что Констанция именно так и делает. Она даже не моргала. В ее глазах начисто отсутствовало всякое выражение. Я перевел взгляд на ее руки, лежащие на краю стола. Ее ногти были покрыты бесцветным лаком. Она так крепко вцепилась пальцами в стол, что у нее под ногтями образовались белые полуокружности. Заметив, что я смотрю на ее руки, она сразу расслабила пальцы и белые полуокружности исчезли. Потом она рассмеялась на низкой музыкальной ноте, фальшивой, как плохая реклама.

— Почему вы смеетесь, Конни? Что вас так рассмешило?

— Вы, Гарри. Вы сами себе придумали романтическую сказку. Настоящий друг находит истинные причины позора своего погибшего товарища. Вы хотите превратить глупую смерть неуклюжего неудачника в сюжет, достойный Эдгара Уоллеса [7] .

— Вы только что сделали ошибку, моя дорогая.

Она недоуменно взглянула на меня.

— Откуда вы знаете, что он был моим другом? Как вы можете знать, что я не произвожу официальное расследование? — Я снова взглянул на ее руки. Вновь появились белые полуокружности. Она убрала руки себе на колени и опять рассмеялась.

— Не будьте таким скучным, Гарри. Знаю я официальных следователей. Они заполняют сотни дурацких бессмысленных бумажонок маленьким огрызком карандаша, который все время лижут. И без конца спрашивают ваше имя, хотя уже давным-давно оно им известно.

— Не говорите ерунды. Это О'Делл звонил вам. Почему?

Официант принес ей коктейль. Она взяла бокал рукой, которая не дрожала, и отпила немного.

— Вообще-то я должна была бы послать вас подальше. Вы дурно воспитаны. Но я не слишком сложная натура. Я поехала покататься на корабле с пьяным американским офицером, и он упал за борт. Я очень сожалею о случившемся, но это произошло так давно. Если вы перемените тему и перестанете быть таким угрюмым, я прощу вас и разрешу заказать мне еще один коктейль. А иначе мне придется проститься с вами, Гарри.

Я пожал плечами. Я не мог заставить ее говорить. Но в первый раз за все время я почувствовал азарт охотника. Она что-то знала. Но она хитра. Я должен вынудить ее сделать следующий ход. Я улыбнулся как можно доброжелательнее и сказал:

— Извините, Конни. Возможно, я действительно слишком уж серьезно отнесся к этой истории. Дэн был моим лучшим другом, ближе не бывает. Наверное, ни с кем нельзя общаться так тесно. Простите мою излишнюю агрессивность, ладно?

— Выпьем за это, — потребовала она. Мы чокнулись, и Констанция залпом выпила коктейль, пристально глядя мне в глаза. Несмотря на все ее хладнокровие и самообладание, в ней ощущалась какая-то напряженность и скрытая злоба.