– Я не баран… – Палец на красной кнопке засомневался и сполз на корпус. – Спина ко мне повернис. Все повернис! Оружие на пол, сам лажис давай. Давай, давай!

Так, уже полегче! Сейчас надо быстро закрепить успех, пока ещё есть время…

– Твой брат не станет с нами разговаривать, – печально возразил я. – Он просто убьёт нас. А мы – единственная ваша надежда. Дай нам уйти, Умар. Если мы умрём, вы никогда не узнаете, кто же на самом деле…

– Я сказал – спина! – В голосе Умара вновь возникло напряжение, палец вернулся на красную кнопку. – Я сказал – на пол оружие!

– Хорошо, мы сделаем всё, как ты скажешь. – Я повернулся спиной к кровати и аккуратно положил оружие на пол – Иванов с Васей повторили мой манёвр. – Только я тебя прошу – выключи пульт. Не дай бог, нажмёшь ненароком…

– Тэпэр сам лажис!

– Сначала – пульт. – Выравнивание позиций уже было бессмысленным – мы явно проигрывали, это я так, по инерции. – Будь мужчиной, делай всё как обещал. Мы ляжем, но ты выключи пульт.

– Я мужчина! Сказал – сдэлал. Лажис!

Мы легли, только Вася расположился чуть хитрее остальных, боком к кровати, головой к окну. Пульт опять пискнул – в этот раз более приятно для слуха. Или просто так показалось. «Мужчина» ничего такого не обещал, но в горячке противостояния просто не обратил на это внимания. А вообще, сейчас это не имело никакого значения. Мы, ребята, попали по самое не горюй!

– Пульт дезактивирован! – голосом сапёрного робота продекламировал Вася. – Можно!

«К чему это он?» – не успел я удивиться странной фразе разведчика, как вдруг…

Дзинь-тресь-трах!!! – окно брызнуло во все стороны блескучим снопом осколков и фрагментов порушенной рамы, и хулигански плюнуло в комнату неким бугристым клубом камуфляжного окраса.

Я рефлекторно втянул голову в плечи и краем глаза отметил: клуб пушечным ядром просвистел над кроватью и рухнул в угол.

И оказалось, что это Женя Петрушин. А в руках у него… Угадайте с трёх раз – что? В руках у него был пульт!!!

– Это сильно, – уважительно сказал Вася Крюков, поднимаясь с пола и беря свой «вал». – Окно высоко, значит, старт с плеч товарища, неустойчиво, без разбега совсем. Пульт маленький, выхватить в полёте очень сложно. Это… это как в прыжке натянуть призёр на дряблый член… Или на бегу. В общем, это сильно… Или это случайно?

– Не-а, не случайно. Просто тренироваться побольше надо, – окровавленный Петрушин выдернул из щеки особо крупный осколок, сунул пульт в карман и распорядился: – Серый – ствол!

– Щакалы! – Лицо обезоруженного Умара исказила плаксивая гримаса. – Щщака-а-аллы-ы!!!

Над порушенным окном возникла рука с «валом». Забрав оружие, Петрушин буркнул:

– Всё, уматываем. У нас там всё очень сложно…

…и, кивнув на мальчишку, деловито добавил:

– Пристрелить гадёныша?

– Вёл себя как мужчина, пусть живёт, – покачал головой Иванов. – И насколько у нас там сложно?

– Всё убьёт!!! – взрыднул Умар, размазывая слёзы здоровой рукой. – Саламбек башка ррэзат будит!!!

– Сложно до упора. – Петрушин хмыкнул. – На въезде в село присели четверо гранатомётчиков, их мы видели. «КамАЗы» пошли в обход, сейчас заблокируют основной выезд. Остальная публика разделилась на две части и перебежками перемещается по окраинам к выездам из переулков. Наверняка тоже есть гранатомёты. Так что можно занимать круговую оборону – две минуты уже ничего не решают…

– Ты хочешь сказать, что мы в капкане?

– Он хочет сказать, что мы в жопе, – конкретизировал Вася Крюков. – Да, Жека?

– Жень, возьми пацана. – Меня вдруг озарила идея. – Ты у нас самый здоровый…

– Бессмысленно, – нахмурился Иванов. – Если брат заминировал дом, прекрасно зная, что Умар тоже может погибнуть…

– Доверьтесь мне, Петрович. – Я постарался придать своему голосу уверенности, хотя сам здорово сомневался в правильности своей бредовой идеи. – Я по дороге поясню… Женя, получается, въезд свободен?

– Ага, свободен. – Петрушин легко взвалил на плечо слабо упирающегося мальчишку и направился к выходу. – Добро пожаловать под залп из четырёх гранатомётов!

– Шакалы!!! Бараны!!! – Наш худосочный пленник извивался как червяк и норовил лягнуть кого-нибудь ногой. – Все башка ррэзат будит! Все!!!

– Не ори, будь мужчиной, – на ходу бросил я. – К вечеру у тебя начнётся гангрена, и ты сдохнешь как собака. Твои кровники будут на радостях пить вино и жрать чепилгаш. А мы тебя в нормальный госпиталь положим, там тебя прооперируют и через неделю отпустят. Мсти тогда сколько влезет…

Спустя пару минут наш «бардак» уже потихоньку набирал скорость, неохотно разгоняясь вверх по улице. Мы все притаились под бронёй, ощетинившись стволами через бойницы, а камикадзе Петрушин сидел наверху, прямо на башне, крепко прижав к себе раненого мальчишку, и тихо матерился.