Шрифт:
– А что у восточных славян?
– После того как на Руси погиб язычник и свирепый воин Святослав, великий князь, то в Киеве, столице восточнославянских племен, княжит его сын Ярополк. Он христианин и, самое главное, принял крещение из рук нашего священника!
– Кто священник? – быстро спросил Бенедикт.
– Патер Вайт. Знающий сын ордена бенедиктинцев.
Бенедикт VII мгновение раздумывал, сказал сожалеюще:
– Была допущена ошибка… Мы давно могли насадить на Руси христианство. Княгиня Ольга после плохого приема в Константинополе отвернулась от них. Более того, она посылала посольство к германскому императору с просьбой дать Руси веру Христа и прислать епископа! Но Оттон Первый, вообще-то религиозный фанатик, тут медлил непростительно. Русское посольство больше года ждало при его дворе! А епископа все не мог назначить. Было утеряно еще много драгоценного времени, пока отыскали кандидата – монаха Либуция. Для этой цели его и посвятили в епископы для Руси. Но и этот лодырь, став епископом, все тянул с отъездом, предавался пьянству и блуду, пока не заболел и не околел…
Епископ кивал под мерные слова Бенедикта, который просто размышлял вслух, вспоминая и перебирая упущенные возможности. После смерти Либуция прошел еще год, пока определился другой кандидат – Адальберт из братства монастыря Святого Максимина, но и тот не спешил с отъездом…
Впрочем, Адальберта понять можно. В Константинополе скончался русофоб Константин VII, которой так плохо принял княгиню Ольгу, и воцарился Роман II, который тут же постарался загладить дурость своего предшественника. Между Константинополем и Русью отношения изменились к лучшему. Русь снова заколебалась, готовая примкнуть к любому из миров: Риму или Константинополю…
– Адальберт все же выехал, – напомнил Бенедикт тяжело, – но слишком поздно. А Господь показывает, как важно не опаздывать! Случилось то, чего никто не ожидал. Адальберт был готов к проискам Константинополя, сопротивлению его сторонников, борьбе за крещение всей Руси, но нашу дочь княгиню Ольгу отстранили от власти, победу одержало язычество!
Епископ напомнил почтительно:
– Адальберт был чересчур груб. Он навязывал нашу веру на Руси слишком жестко…
– Это в его характере, – согласился Бенедикт сокрушенно. – Но это искупается его пламенной верой. Слушай, брат Мартин! Ты не должен повторить его ошибки. Поедешь на Русь к Ярополку ты. Отбудешь немедленно. Ярополк – католик, но это лишь половина дела. Нужно помочь ему окрестить всю Русь!
Епископ побледнел, словно уже оказался среди снежных просторов Руси.
– Боюсь северных варваров…
– Не трусь. Мученический венец там заработать непросто. Русы по своей природе воинственны и свирепы, но славянское окружение уже смягчило их нрав. А сами боги славян без ревности приемлют других богов. Надо только выказывать уважение вере русов и славян.
Епископ отшатнулся:
– Но как я тогда смогу?
– Ты ж не Адальберт с его прямотой и невежеством? Умей доказывать преимущество веры в Христа.
– Это непросто, – пробормотал епископ в затруднении. – По Руси немало бродит проповедников из Константинополя! Эти хитрые греки умеют вести сладкие речи, щеголять ученостью. Нам с ними тягаться в коварстве трудно.
– А надо. Боюсь, русы станут склоняться на сторону Царьграда. Но есть и еще более грозная опасность!
– Какая?
– Быстро растет влияние сарацинской веры.
– Я выеду завтра же утром, – решительно сказал епископ.
– Через неделю, – уточнил Бенедикт. – Дадим в помощь священников, мощи святых, реликвии, книги. И – во славу Христа!
Глава 2
Под ярким весенним солнцем через северный лес двигалось пешее войско варягов. Прошлым летом здесь была дорога, так уверяют проводники, но после осенних дождей, лютой зимы и весеннего половодья дороги приходится не только торить заново, но и разведывать. Завалы и буреломы, ощерившиеся к небу выворотни расположились на месте прошлогодних дорог так, будто их туда бросили с начала времен.
Владимир с Ингельдом и проводником шли впереди. Местный охотник смотрел на норманнов с великим удивлением. Жизнь прожил, но не знал, что есть люди, говорящие на другом языке. Не знал он, как выяснил Владимир, что на свете есть кони – звери, похожие на безрогих лосей, но люди наловчились на них ездить и возить тяжести, не знал о коровах, что не убегают, живут бок о бок с людьми, у коров люди берут молоко, сметану, сыр, масло… Охотник стал допытываться, что такое сыр и масло, после чего Владимир подумал лишь, что откуда здесь коню взяться – двух шагов не пройдет по завалам да буреломам. Это человек живет везде…
По ночам землю подмораживало, но с утра весеннее солнце уже нагревало головы и спины. Конунг в последний момент расщедрился: вместо пяти тысяч человек дал восемь. Викинги хоть и видели коней, но верховой езды не знали, от коней шарахались, зато в пешем переходе через лес показали себя так же хорошо, как умели выказывать в бою.
Когда наткнулись на довольно богатую весь, Владимир велел собрать все подводы, посадил три десятка викингов, запрягли лучших коней, и маленький отряд отправился впереди войска. Сам Владимир ехал верхом. Ингельд косился завистливо, клялся научиться держаться в седле, когда остановятся на сутки-двое.
Когда с холма показался Новгород, они уже обогнали основное войско на два суточных перехода. Владимир бросил Ингельду:
– Пойдешь со мной?
Глаза хольмградца безумно горели, по лицу пошли красные пятна. Таким Ингельд не видел его даже перед поединком с Олафом. Сейчас новгородец часто дышал, грудь вздымалась, как море в час прилива, его распирала долго сдерживаемая – почти три года! – ярость и жажда мести.
– Сколько людей взять?
– Хватит и десятка. Но назови самых быстрых!