В ней боролись противоречивые чувства.

– Это правда?

– Клянусь.

– Тогда почему ты никогда не говорил мне об этом? Ведь это же очень важный вопрос. Я полагаю, что ты должен был, по крайней мере, узнать мое мнение на этот счет.

– Это должно было стать для тебя сюрпризом. Если не веришь мне, спроси дядю Эзру. Он занимался всеми делами в мое отсутствие. Уж он-то не будет врать тебе в мою защиту.

– Сюрприз… – ее голос упал. – Возможно, что я и вправду неверно рассудила.

– И это не в первый раз. Я хочу сделать тебе еще одно признание. В ту ночь, когда здесь состоялась вечеринка по случаю моей помолвки с Мэрили и когда ты пыталась застрелить меня, я уже закончил оформление расторжения этой помолвки.

– Я… я не понимаю, – сказала Кортни, слегка смущенная.

– После встречи с тобой я уже не мог на ней жениться. Я понял, что ты не из тех, кого можно сделать любовницей, а я хотел, чтобы ты была со мной. Я собирался разыскать тебя и жениться на тебе.

– Но…

– Это был единственный способ удержать тебя.

– И не было других причин?

– А какие еще могут быть причины?

Кортни знала: он понимает, что она хочет услышать от него, но ничего не ответил. Она подавила зевоту.

– Ты очень устала. – Он расстегнул сзади все пуговицы и крючки, снял с нее одежду, оставив ее только в нижнем белье. – Ты должна позаботиться о себе, – он взял ее на руки и отнес в свою постель, – постарайся уснуть. Я пойду вниз и займусь делами. По поводу твоего отсутствия я всем все объясню.

Кортни кивнула и через мгновение уже крепко спала.

Хотя она и быстро заснула, но сон ее не был долгим, так как матрац на кровати Брэндэна был очень жестким, она скоро почувствовала боль в пояснице. Сев на кровати, она протерла глаза и посмотрела на часы. Три!

Мурашки пробежали у нее по телу от дуновения холодного ветерка. Комната была в беспорядке. Она натянула платье и вышла на балкон.

В танцевальном зале была тишина. Свет там был притушен, но рабочий кабинет Брэндэна ярко освещен.

Чтобы избежать нежелательных встреч со случайными гостями, которые все еще находились в восточном крыле дома и бродили по саду, она спустилась по лестнице для слуг. Кухня была пуста. Слуги занимались уборкой, подметали пол в танцевальном зале. Инструменты музыкантов были упакованы и стояли в углу. Из библиотеки пробивался яркий луч света.

Брэндэн осмотрел собравшихся. Некоторые из них были очень влиятельными южными демократами. Сейчас здесь, в его библиотеке, они давали выход своим оскорбленным чувствам южан, покинутых своей партией, которая раньше так хорошо им служила.

– Вы не были на съезде, Блейк. Откуда вам известно, что там произошло? – спросил Роберт Ретт, конгрессмен от штата Южная Каролина.

– То, что меня не было в городе, еще ничего не значит, – отвечал Брэндэн, – у меня есть свои источники.

– Это я слышал, – сказал Ретт, – у вас ведь есть дом на Севере?

– Да. В Бостоне. И бизнес тоже. Но мой дом – Южная Каролина.

– Так вот, – продолжал Ретт, – выборная платформа была фарсом. Эти проклятые ублюдки отказались поддержать кодекс о рабстве.

– На мой взгляд, джентльмены, ни партия, ни федерация в целом, не отвечают больше нуждам Юга, – заметил Уильям Янси, сенатор от штата Алабама. – Новый Юг…

– Ну вот, опять вы забубнили эту ересь, – воскликнул Эзра.

– Я послан в Сенат работать, – настаивал Янси. – Я представляю мой штат и его народ.

Эзра посмотрел на часы и швырнул их на стол.

– Слышал я вашу речь на съезде и сегодня на площади. Так вот, не будет независимой южной республики для нас, мистер Янси, а будет одно только кровопролитие.

– Все дело в экономике, джентльмены, – сказал Брэндэн, растягивая слова, – северяне могут не понимать образа жизни южан, но они не отдадут и пяди земли Федерации.

– Экономика! Ба! – фыркнул Роберт Тумбз. – Вот вам экономика. В прошлом году объем продажи хлопка превысил сто семьдесят миллионов долларов. Это кормит громадное количество людей, включая негров, живущих на Севере.

– Тише, Боб, – вмешался Ретт. – Блейк не держит рабов.

– Это потому, что он не здесь родился. Где вы родились, в Англии или в Ирландии? – спросил Тумбз.