Шрифт:
— Но ты огорчена, ведь так?
— Нет. Всё в порядке, правда…
— И всё-таки ты огорчена. Настолько, что ещё немного — и из твоих глаз брызнут слёзы. Вот уже одна из них катится по щеке…
Никки отвернулась. Из её глаз и вправду катились слёзы. Ей не хотелось, чтобы Даниил видел эту её слабость. Но он, сев рядом с ней, отёр ей слезу и… поцеловал. Сначала в щёку, потом в губы.
Они не сказали друг другу ни слова. Только напоследок он, прежде чем уйти, произнёс:
— Знаешь… Можно я попрошу тебя об одном…
— О чём?
— Не говори ничего Оливе. Я люблю тебя, но и не хочу, чтобы ей было больно.
Никки помолчала.
— Хорошо, как скажешь…
А сегодня он пришёл совсем другой. Чужой какой-то, холодный, отстранённый. Опять сел перед монитором. Никки подошла сзади, обняла его. А он усмехнулся:
— Вы, девушки, прям как кошки — стоит вас лишь один раз погладить…
Полазил в интернете и ушёл. В прихожей, правда, замялся. Никки тоже стояла и ждала чего-то.
— Ну… опустим сентиментальности, — сказал Даниил, — Пока, Никки.
И ушёл.
А город покрывался непроглядной пеленой дождей и туманов. Мокрые деревья. Мокрые крыши. Мокрые зонты. Мокрые деревянные тротуары…
Он шёл по одному из этих тротуаров и думал. О Никки. Об Оливе. О том, как изменилась его жизнь с тех пор, как он окончательно уверовал в то, что он всемогущ. В то же самое ведь поверили и другие…
А в Москве тоже шёл дождь. И так же под зонтом шла с работы Олива. И на ходу её мысли складывались в стихи:
«…Огни неоновых реклам.Поток машин. Толпа прохожих,Спешащих по своим домамИ друг на друга не похожих.Промозглый дождь. Кричащий свет.В толпе мелькают чьи-то лица…Но всё не те. Тебя здесь нет.И смысла нет здесь находиться…»Гл. 16. Друзья-подруги
— Ну что ты занимаешься самоедством? Ты же сама себя ешь! — возмущалась Аня, — Это глупо — в твоём случае надеяться на взаимность…
— Почему глупо? — раздражённо спросила Олива.
— Потому что вы виделись только один день! Неужели ты думаешь, что за один день он в тебя влюбится?
— А почему нет? Я же влюбилась!
— Ну, ты это ты. А он это он.
— Аня права, — вмешалась Настя, другая подруга Оливы, — Он — парень. А ты влюбляешься во всех подряд.
— Так уж и во всех подряд! — Олива даже разозлилась.
— А что, скажешь, не так? Асмолов был? — Был, — Настя загнула палец, — Асмолов — раз, Смирнов с курсов — два. Вовка Поздняков — три. Даже в Сашку Богданова на моём дне рождения ухитрилась влюбиться, хоть видела его первый и последний раз в своей жизни! А теперь какой-то Даниил из Архангельска — это вообще Туево-Кукуево!
— Да она влюбляется во всё, что движется, — добавила Аня.
— А ну вас! — вспылила Олива, — Ни черта вы не понимаете…
— Мы просто реально смотрим на вещи, — сказала Аня, — А ты витаешь в облаках. Мы пытаемся тебя хоть как-то спустить на землю. Пока ещё не поздно. Пока ты сама не грохнулась и не расшибла себе всю задницу!
— Да пусть грохнется, — снисходительно произнесла Настя, — Видимо, ей нравится самой себе создавать проблемы.
— А знаешь, я что-то проголодалась, — Аня перевела разговор на другую тему, — Может, сходим в ларёк за пирожками?
— А, ну давай сходим. И мороженого возьмём, — ответила Настя.
— Олив, ты пойдёшь с нами до ларька?
— Нет.
— Ну как хочешь.
Олива закрыла дверь за подругами и с досадой прошла в свою комнату. Вот опять они испортили ей настроение… Но ведь есть же разумное зерно в их словах?..
А подруги тем временем, жуя на ходу пирожки, возвращались от ларька.
— А чё за Даниил-то? Ты его знаешь? — спросила Настя.
— Откуда? Только со слов Оливы, — ответила Аня, доедая пирожок с повидлом.
— Я просто думала, может, вы в аське переписывались или ещё где…
— Неет… А ты?
— И я не общалась с ним. Впрочем, — подумав, добавила Настя, — Мне тут в аську третьего дня постучался какой-то чел со странным ником… какой-то teller… что-то типа этого.
— 42nteller что ли? Так это он и есть!
— Мммм? — Настя даже подавилась пирожком.
— Ну так! — воскликнула Аня, — Точно он! Мне Олива говорила, что у него ник сорокдвантеллер, а у меня память хорошая. И чего, он тебе писал?
— Да ничего не писал. Просто я его добавила, вот и всё.
— А как он твой номер аськи узнал?