СГ: Тебе или мне?

А: Хорошо, что ты бы на моем месте сделал?

СГ: Это серьезный вопрос. А что делал на своем месте?

А: Я сейчас вспомнил: когда учился на первом курсе, то хотел перейти на другой факультет - на философский. И пришел поговорить об этом с мамой. Она сказала… что-то типа: “Через мой труп”. Я сказал, что я всё равно перейду… Короче, мы ссорились полночи. А в конце она сказала: “Если ты сделаешь это, ты сделаешь несчастной свою жизнь и мою”.

СГ: Зачем ты мне это рассказываешь сейчас?

А: Так… вспомнил…

СГ: Зачем ты мне это сейчас рассказываешь?

А: А? Ты просил вспомнить, я рассказал.

СГ: И как это поможет тебе разобраться?

А: Не знаю. Может, мне лучше сесть на место?

СГ: Слушай, а ты можешь маме прямо сказать, что ты о ней думаешь и что ты к ней чувствуешь? Прямо, и не убегать от конфликта, если он есть, а пережить его.

А: Знаешь, сколько раз я его уже переживал?

СГ: Не знаю. Думаю, что ты никогда его не переживал. Ты всегда манипулировал маминой значимостью, выставляя ее садисткой, и никогда прямо не говорил ей, что ты к ней чувствуешь.

А: Наверное, я не могу ей этого сказать. Она не поймет.

СГ: Здесь сказать, здесь! Для себя.

А: (долго молчит) Знаешь, Саша, я, по-моему… Я знаю, что я запрещаю себе сказать. Я могу сказать ей всё, что угодно, но я не могу сказать ей, что я её ненавижу, а… так получается, что к этому всё сходится.

СГ: И кого ты по этому поводу намерен играть?

А: Я не хочу играть; но и сказать ей этого я не могу.

СГ: Вот так гнев превращается в горечь… Одна минута гнева, если её не пережить, может дать несколько дней горечи. А горечь можно превратить в несколько лет депрессии.

А: Да, наверное, это так…

СГ: Что ты сейчас чувствуешь?

А: Вот эту самую горечь.

СГ: Ну, крикни, разрядись. Здесь хорошая обстановка. И маме никто не расскажет.

А (сидит, молчит).

Кто-то из группы: Блин, хочется уже крикнуть за тебя, или убить тебя на фиг.

А (поворачивается): Ну, убей!

СГ: “Умру! Погибну! Но не предам святых идеалов!”

А: Ну ладно, смейтесь…

СГ: Слушай, открывай общество жертв родительского насилия. Сразу куча народа запишется. Вон Лена - Лен, пойдешь, в общество к Андрею?

Лена (смеется): Пойду… Но не хочется…

СГ: А кому хочется? Что поделаешь - надо. “Мы путей не выбираем”. Там, где есть долг и вина, вообще нет выбора.

ТАМ, ГДЕ ЕСТЬ ДОЛГ И ВИНА… (К-33, стр. 55)

ВТОРОЙ АКТ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ ДРАМЫ: ВОЙНА. (К-6, стр. 39)

ИНТЕРВЬЮ С САШЕЙ ГРАНКИНЫМ В КОРОТКИЙ ПЕРИОД УВЛЕЧЕНИЯ ДЗЭН-БУДДИЗМОМ. (Д-16, стр. 33)

Д-11.

Болтают два малыша в автобусе.

–  Как тебя зовут?

–  Саша.

–  А меня Рома. Как тебя зовут?

–  Вова.

–  А меня Виталик.

–  Сколько тебе лет?

–  Семьдесят.

–  Да ну, если бы тебе было семьдесят, ты был бы уже старым. Даже когда человеку двадцать, он уже старый.

–  А ты что будешь делать, когда тебе будет семьдесят лет?

–  У меня есть друг Валера по фамилии Алеша. Мы с ним поедем на поливальной машине на пенсию.

ЭТЮД О НЕПОСРЕДСТВЕННОМ САМОВЫРАЖЕНИИ (Д-13, стр. 32).