СОН О ГЕНИАЛЬНОМ ПСИХОТЕРАПЕВТЕ (C-5, стр. 74)

И-22.

УЧЕНИКИ БААЛ ШЕМА ОДНАЖДЫ услышали, что некто имеет репутацию весьма ученого человека. Кое-кто из них захотел пойти к нему и посмотреть, чему он может научить. Наставник позволил им пойти, но прежде они его спросили: “А как мы узнаем, истинный ли он цадик?”

Баал Шем ответил так: “Попросите его дать вам совет о том, что следует делать, чтобы во время молитвы и учения вас не тревожили нечистые помыслы. Если он даст вам совет, то вы поймете, что он не принадлежит к великим учителям. Ибо таково служение человека в этом мире до самого его смертного часа - всё время бороться с чуждыми помыслами и всё время возвышать себя и уподобляться природе Божественного Имени”.

ОДНАЖДЫ УТРОМ ПОСЛЕ БЕСЕДЫ… (И-8, стр. 88)

И-23.

Две и три человеческие жизни - ничто для странствующего монаха. Он разрывает грудью заросли колючего кустарника, он пьет реки и повторяет молитвы вслед за шепотом деревьев. Счастье идущему! Он открыл основной закон - закон маятника. Он знает, что грусть уравновешивает радость, как маятник отходит на равные расстояния от беспечной и пустой середины. Маятник летит, перенося внимание со зла на добро и дальше.

Самая радостная для него мысль - о неминуемой смерти.

И вот представьте себе, как он сидит ночью у костра и помешивает ложкой будущий суп. В какой-то момент из кустов выскальзывает лисица и садится обок.

–  Ты весь - комок нервов, - говорит она ему.
– Расслабься.

–  Что же тогда будет с миром?
– спрашивает он.

Лиса начинает смеяться, всё ее тело колышется - или это огонь меняет позу.

–  Милый человек, - говорит она, - не на тебе держится мир.

–  А на ком?
– спрашивает он. Он хочет показать заинтересованность, а не тревогу.

–  Мир держится на маятнике…

Он кивает: это давно известно.

–  …и колодце, - заканчивает лисица.

Монах хмурит брови, тщетно пытаясь высечь искру понимания.

–  Что такое колодец?
– спрашивает он.

–  Это нечто, чего почти не существует, - отвечает лиса.
– Это нечто, чего нет на карте. Его можно заметить, только если ты очень близко.

–  Ты знаешь, я тебя не понимаю, - говорит монах и встает.
– Пока мы говорили, наступило утро. Давай поклонимся восходящему солнцу и продолжим нашу беседу в живой реальности. Я буду божеством маятника. Попробуй быть тем таинственным колодцем.

–  Хорошо, - лисица скользит по поляне.
– Начинай.

–  Я великий маятник, - возвещает монах, надув щеки и набычив шею.
– Я раскалываю мир на противоположности.

–  Ну, твори же свой мир, - торопит его лисица.

–  Здесь будет суша, а здесь - океан, - размечает монах взмахами рук.
– Горы здесь, а там - впадины. Здесь прольются великие дожди, а вот тут будет полная сушь и пустыня.

–  Минуточку, - впрыгивает лиса.
– И идущие по пустыне умрут от жажды?

–  Да, - разводит руками монах, - если колебания маятника достигнут такого размаха…

–  Тогда смотри: я стою в середине пустыни. Я беру лопату, это просто палка с железным набалдашником. Я сгребаю песок. Утрамбовываю стенки. Я копаю вглубь… Этого не запрещает маятник?

–  Нет.

–  Я копаю вглубь. Вокруг меня пустыня. Но - смотри, монах!
– там есть вода. Ее нет вокруг, ее нет на карте, но идущий здесь путник напьется и пойдет дальше. Мы очень маленькие, и вся наша жизнь может пройти, пока маятник летит в одну сторону… Подойди, напейся.

И монах, бродяга и неудачник, долго и жадно пьет. Глаза лисы сверкают, как капли этой удивительной воды…

ОДИН ХАСИД ЛЮБЛИНСКОГО РАВВИ… (И-5, стр. 86)

И-24.

ЦЗУЙ-ЕНЬ, ДУМАЯ, ЧТО ОН УЖЕ достиг чего-то в Дзэн, совсем молодым монахом оставил монастырь Цзы-Мина и отправился странствовать по Китаю. Когда через много лет он снова посетил монастырь, его старый учитель спросил:

–  Скажи мне, в чем суть учения буддизма?

Цзуй-Ень ответил: