— А как же Граница? Ее хоть кто-нибудь прикрывает?

Бастиан неожиданно улыбнулся волшебнику:

— Не нервничай ты так. На Границе тихо, как в могиле. Ничто даже не шуршит. Ты, главное, найди Гэбриэла, а с остальным я сам разберусь.

Ребенген покачал головой и пошел чертить пентаграмму вызова, мстительно надеясь, что на этот раз сумеет вытащить председателя Нантрека из постели. Вокруг разворачивались ставшие привычными картины. Мирные жители испуганно выглядывают из окон и задергивают занавески. Лавки закрыты, дети заперты по домам. Пограничные Стражи в своей манере тащат какого-то парнишку на допрос. Хорошо хоть виселицы не строят.

Парнишка разглядел чародея и начал изворачиваться в руках охраны.

— Мэтр Ребенген? Мэтр Ребенген!!!

Чародей присмотрелся. Смутно знакомый юноша помятой наружности, в одежде для верховой езды. Уже в синяках. Утомленный мозг не сразу извлек из памяти имя — Джет Сорсет, баронет из владений Дарсаньи. Один из подозреваемых. Ребенген резко сменил курс.

— Что происходит? Почему этого человека арестовали? — обратился маг к бритому под ноль верзиле с перебитым носом и нашивками сержанта.

— Мэтр Ребенген, мне надо с вами поговорить…

Баронету дали под дых, и он заткнулся.

— Незаконное вторжение, — прогундел сержант, еще одним тычком приводя юношу в вертикальное положение.

— Это ко мне! Отпустите его.

Но Пограничного не так просто было задавить авторитетом. Выражение водянистых глаз даже не изменилось.

— Не положено.

Похвальная верность уставу! Хорошо хоть интеллектом эти парни не отличались.

— Лорд издал новый указ! — торжественно объявил маг. — С содержанием ознакомитесь у своего командира. Свободны!

Ребенген взял ловящего ртом воздух парня под локоть и быстро поволок в сторону штаба гвардейцев. У него было такое ощущение, что после общения со своим командиром Пограничные надают тумаков не только баронету.

— Говорите быстро и внятно, у нас мало времени. Что вы делаете во владениях Шоканги?

— Отец велел мне найти вас! Он сказал, что вы единственный, кто способен… кто может… Помогите мне объясниться с ним!

— Хотите поговорить с правителем Шоканги? — уточнил маг для верности.

Юноша мелко закивал. До штаба было два квартала, Ребенген чувствовал, что они не успевают, и затащил Сорсета в ближайшее укрытие — закуток, образованный пустыми бочками и корзинами у дверей какой-то харчевни. С улицы закуток не просматривался.

— Прежде чем я соглашусь на что-то, я желаю знать, зачем вы здесь. Ситуация не располагает к светским визитам.

Сорсет облизнул разбитые губы.

— Я знаю, кого они ищут.

Маг поднял бровь.

— И знаете, где он?

— Нет. В этом все дело! Обещайте, что поможете мне отвести егогнев от отца и братьев, и я все вам расскажу.

— Юноша, через пять минут вы расскажете все в любом случае и без всяких обязательств.

— Но они невиновны!!! Это моя, только моя вина! Я готов понести любое наказание, но что, если емупридет в голову уничтожить весь мой род? Моему младшему брату шесть лет, чем он провинился?!

— Ближе к делу.

— Вы обещаете? — настаивал Сорсет.

— Я постараюсь минимизировать жертвы, — обтекаемо посулил маг.

По улице рысью пробежал взвод Пограничной Стражи. Сорсет занервничал.

— Я обещал аббату устроить секретное убежище для одного из его доверенных лиц. Святой отец поклялся мне, что насилия не будет! Иначе я ни за что не согласился бы помогать. Он уверял, что влиятельные лица позаботятся о решении всех проблем… А теперь святой отец мертв.

Очевидно, известие о смерти Браммиса стало для юноши шоком.

— Чего вы пытались этим добиться? — с болезненным любопытством поинтересовался Ребенген.

Сорсет пожал плечами, словно это было само собой разумеющейся вещью:

— Заставить Дракониса отречься от власти, естественно.

На мгновение Ребенген лишился дара речи. Разглядев выражение лица мага, юноша заволновался:

— Но ведь все говорили об этом! Что повелитель Шоканги — чудовище, маньяк, убийца. Что такого нельзя подпускать к правлению на арбалетный выстрел. И при этом никто ничего не предпринимал!

Ребенгена прорвало:

— Ах вы… мелкие дворяне!!!

Сорсет обиженно насупился, сказанное чародеем было страшным оскорблением, так как относилось не к размеру владений, а к тому, чего не скроешь — росту пресловутых дворян от макушки до пяток.