– Сто пятьдесят тысяч долларов… – вслух пробормотал Максим, притормаживая возле КПП на въезде в город. Дэпээсники не обратили на него никакого внимания.

«На каждого из игроков приходится по три сотрудника клуба. Диспетчер, оператор и врач. Итого, тридцать человек обслуживающего персонала. К этому надо прибавить девушек на входных телефонах, на reception, затем – стюардов и еще топ-менеджеров, управляющих клубом. Бухгалтеров. IT-администраторов, поддерживающих систему в заданном режиме.

Сколько же их? Пятьдесят? Шестьдесят? Вряд ли больше. Теперь считаем фонд зарплаты сотрудников… Конечно, кто-то из управленцев получает по две-три тонны, простые администраторы – баков четыреста-семьсот, а уборщицы, ремонтники – и того ниже. Ладно, возьмем среднюю цифру – тысяча долларов на человека. Множим на шестьдесят. Итого, расходы на зарплату – шестьдесят тысяч в месяц. Или семьдесят. Это в пределе, по максимуму.

Теперь надо прибавить аренду, налоги, плату за электроэнергию. Плюс фонд накопления на амортизацию игровой системы. Сколько же получится? Тысяч сто или чуть больше? В любом случае, при доходах в сто пятьдесят тонн баков, хозяевам клуба остается неплохая прибыль от игрового заведения. У казино, конечно, солиднее. Но там и проверки с выкручиванием рук почаще, и близость к криминалу ощутимее…»

Ушаков пролетел площадь Победы, выскочил на Московский проспект. Машин было мало – суббота, шестой час утра. Те, кто веселились по кабакам всю ночь, уже потихоньку расползались по домам. Прочие еще не вылезли из постели. Город был пуст и тих.

– Да, получается, клуб способен приносить владельцам доход, – грустно пробормотал Максим. – Может. Ведь есть и дневное время. В этот период, пока «высокотехнологичный» персонал отдыхает, «Crazy Battle» сдает игровое поле в аренду любителям пейнтбола. Зарабатывает дополнительную прибыль… А можно и другие варианты поискать, вряд ли такая простая мысль прошла мимо сознания владельцев клуба.

Ушаков несся по Московскому проспекту в сторону центра города. Мимо мелькали спящие дома, скверы, парки. Максим вдруг почувствовал, что ему тесно в родном Питере. Он задыхался, несмотря на открытые окна. И уж точно, невзирая на усталость и навалившуюся апатию, не смог бы уснуть. Слишком все живое…

– Получается, не сон, – горько пробормотал водитель. – Такой клуб очень даже возможен. Он способен приносить доход владельцу. Не сон! Не сон! Не сон!

Ушакову не хватало воздуха. Слева к машине прислонился умирающий Дэн Хлопов с вопросительно-приподнятыми бровями, выпученными глазами, вываливающимся изо рта языком. Справа в истерике билась Наталья Рогова – вся перепачканная кровью, своей и чужой.

Позади страшно кричала Машенька, умоляя парня вернуться, спасти ее от неминуемой смерти. Ушаков не мог закрыть глаза. Не потому, что был за рулем на улицах города и боялся врезаться в кого-нибудь. Нет. Едва он опускал веки, как живые синие лучи начинали резать Пака на дымящиеся куски. Черные обугленные руки азиата выскальзывали из-под капота, ползли к кабине. Пальцы скребли по стеклу…

Ушаков не выдержал, рванул ворот рубахи, чувствуя, что не может дышать. Воздуха все равно не хватало. Парень свернул в сторону Невы.

Наталья Рогова никак не могла избавиться от крови Саши Метелкина на руках. Она нервно терла ладони о серую тряпку, о джинсы, но как только бралась за руль, все начиналось сначала.

Цланг! Цланг! Цланг! Из длинного темного прохода доносились шаги роботов. Те шли убивать. Ее. Резать на куски. И не было выхода, чтоб спастись. Только один…

Наташа вновь держала в руках дисковую пилу со сломанным кругом, вместо которого остались чудовищные зубья. И вновь кричал Саша Метелкин, умоляя девушку не делать этого…

Она чувствовала вибрацию смертоносной «машинки», а потом прижимала инструмент к телу человека. Вибрация уходила, кровавые куски летели во все стороны. Так ли важно, что это был муляж? Что Метелкин жив? Что с ним все в порядке?

Она убивала! Убивала по-настоящему. Это не было игрой, что бы там ни говорил Борис. Спасая собственную жизнь, она резала на куски живого человека. И это уже никогда не отменить. Не исправить.

«Командир корабля должен быть готов пожертвовать частью экипажа, чтоб спасти пассажиров, – вдруг всплыли в памяти слова Александра Владимировича Кузякина, директора петербургского филиала "Генри Федерер". – В этот момент кэп не имеет права думать о женах и детях тех, кого отправляет на верную смерть. Это жестоко, но выхода нет. Командир обязан принимать трудные решения».

Наташа вдруг почувствовала: руки у нее затряслись. Она так и не смогла выехать на трассу, свернула на боковую улочку на окраине Пушкина, остановилась там возле домов. Призрачный Кузякин вышел ей навстречу:

«На твоей должности надо уметь резать по живому…»

Рогова потянулась к пачке, но пальцы дрожали так, что девушка не смогла вытащить сигарету. И вдруг Кузякин исчез. К красной «Audi» приближался Юрик. Ее Юрка. Нет, уже не ее. Наташа вглядывалась в знакомые – до боли знакомые – черты лица.