Тэд быстро поднялся, обнял ее, прижал к себе и буркнул что-то о переутомлении. Взгляд его глаз, смотревших на нас поверх плеча Энн, был тверд и подозрителен. На мгновенье мне показалось, что он хотел защитить ее от нас, как будто эти двое были против всего мира.

В эту минуту Нелл коснулась поверхности стола, рядом с которым стояла, и громко выразила свой восторг. Энн благодарно улыбнулась ей. Нелл встала и проводила Энн в спальню, сказав, что она не должна делать слишком много в один день; когда они вернулись через несколько минут, все было в порядке.

Мы довольно близко сошлись с Хелленбеками. Они были просты в общении и милы в обществе. Вскоре Нелл и Энн вместе ходили за покупками, постоянно навещали друг друга и обменивались рецептами.

Вечером, поливая газоны или подстригая их, Тэд и я болтали о разных проблемах до самой темноты. Мы говорили о политике, высоких ценах, огороде и т. д. Он хорошо разбирался в политике и международных вопросах, а его предсказания сбывались на удивление точно. Сначала я несколько раз хотел заключить пари, когда мы расходились во взглядах, но Тэд не хотел. И хорошо, что не хотел, ибо ошибался он редко.

Так все и шло. Мы ходили друг к другу, ездили по воскресеньям на прогулки, а вечерами играли в бридж.

Время от времени случалось что-нибудь странное, но это было редко и никогда два раза подряд. Тэд уже не путал мелкие деньги, когда что-либо покупал, и не обнаруживал раритеты среди новых книжек. А Энн перестала натыкаться на двери.

Нас очень интересовали эти соседи. Во-первых, Тэд был изобретателем. Сам не знаю почему, но меня это удивило. Я знал, что существуют изобретатели, что они должны где-то жить, и нет ни малейших причин, почему бы одному из них не поселиться рядом с нами. Но Тэд не походил на изобретателя. Мало того: когда он впервые подстригал газон, мне пришлось показать ему, как регулировать гайку, поддерживавшую острия.

И все-таки он был изобретателем, и к тому же хорошим. Однажды вечером я собирал помидоры у себя в саду. Тэд подошел ко мне, подбрасывая что-то в руке, и сначала я подумал, что это что-то вроде скрепки. Он понаблюдал за моей работой, потом присел рядом, вытянул руку и спросил:

— Ты видел когда-нибудь что-либо похожее?

Я оглядел предмет: это был кусок тонкой проволоки, согнутой на обоих концах в закругленные петли. В центре проволока тоже была согнута, так что петли заходили друг на друга. Я не могу точно описать этого, но с легкостью мог бы сделать.

— Что это такое? — спросил я, возвращая вещицу.

— Небольшое изобретение, — ответил он. — Им можно пользоваться вместо булавки. Смотри! — он расстегнул мне пуговицу рубашки и вместо нее вставил свою проволочку.

Представьте, я никак не мог ее снять! Даже когда схватил рубашку с обеих сторон и тянул изо всей силы, проволочка держалась крепко. Потом Тэд показал мне, что достаточно нажать в определенном месте, чтобы проволочка легко снялась. Словом, это была одна из тех вещей, при виде которых мы думаем: «Почему никто до сих пор этого не придумал?»

Я сказал, что это чертовски хитро придумано.

— Как ты до этого додумался?

Он улыбнулся.

— Ты не поверишь, как легко! С таких вещей я и хочу жить, с изобретения таких мелочей. В первый день после нашего приезда я запатентовал эту штучку, а потом послал ее одной фабрике. — Он довольно улыбнулся и добавил: — Сегодня пришел ответ: они дают мне полторы тысячи долларов.

— Согласишься?

— Конечно. Может, это не лучшее предложение, и, подождав, я, наверняка, получил бы больше, но я уже бо-ялся, что мне не хватит на жизнь и выплаты за мебель, так что хорошо и это. Во всяком случае, — добавил он, — я смогу спокойно закончить очередной проект.

— А что это будет? — спросил я. — Конечно, если об этом можно говорить. — Отложив корзину с помидорами, я сел на траву.

— Ну, разумеется, — ответил он. — Представь себе фонарик с маленьким циферблатом под самой кнопкой. Есть и рефлектор, но выпуклый и закрашенный черной краской, за исключением малюсенького отверстия посередине. Нажимаешь кнопку, из фонаря вырывается луч света — особого света — толщиной с грифель карандаша. Свет не рассеивается, и луч остается одной и той же толщины. Понимаешь?

— Да. Но для чего это служит?

— Для измерения расстояний. Нацель световую точку на предмет, до которого хочешь измерить расстояние, потом смотри на шкалу и читай отсчет с точностью до одной шестнадцатой дюйма. — Он улыбнулся. — Как тебе это нравится?

— Очень, — сказал я. — Но на чем основано действие?

— Действовать это будет от обычной батареи, — сказал Тэд и встал, как будто это был ответ.

Я понял, что он не хочет дальнейших расспросов, и больше не спрашивал его, но подумал, что если он сумеет смастерить это — он, который совсем недавно не мог отрегулировать газокосилки — то я просто турок. И все-таки я порой думаю, что он сможет.