Выбравшись из них, путники очутились на небольшом открытом пространстве, которое было когда-то площадью; на три-четыре ярда ее обрамляли стены домов с пустыми оконными проемами, а верхние этажи рухнули вниз, завалив тротуары грудами щебня. Самое крупное здание, вытянутое в длину, было когда-то вокзалом; Иеро, видевший такие сооружения в Канде, опознал его по руинам платформ и грудам ржавчины, в которую превратились вагоны. От площади расходились пять или шесть улиц, и одна из них, наиболее широкая, вела к развалинам древней крепости и собору, который он разглядел с высоты. Этот проспект, вероятно, считался главным в прежние времена; тут сохранились фасады домов, отделанные прочным гранитом, и не было такого хаоса, как в районах, застроенных кирпичными и бетонными домами.

Стоя спиной к развалинам вокзала, Иеро осматривал улицу, когда ментальный оклик медведя заставил его обернуться.

«За нами следят, друг Иеро. Я не вижу и не слышу их, но чувствую запах, и он мне не нравится. Только запах, и никаких мыслей. Разве такое возможно?»

Нет, согласился священник, с лихорадочной поспешностью обшаривая пространство. Всякая живая тварь, даже комар или улитка, испускает ментальные волны, и опытный телепат улавливает их с легкостью, если дистанция невелика. Не только улавливает, но и способен проникнуть в мозг другого существа, судить о его намерениях и, если телепат силен, отдать ему приказ. Скажем, такой: уйди, убирайся с дороги! Спасти свой разум от воздействия чуждой воли можно с помощью ментального щита или барьера, который воздвигает в сознании обученный человек, а необученный пользуется приборами, которые с равным успехом применяли и Аббатства, и адепты Нечистого. Но барьер заметен, и скрыть его можно с тем же успехом, что отражение в зеркале, поднесенном к лицу.

Эти азы преподанной в школе науки промелькнули в сознании Иеро за пару секунд, пока он сканировал обступившие площадь развалины. Он не верил в ментальных призраков; если за ними следили, если готовились к нападению, воздух должен был трепетать от мысленных волн!

Но он не обнаружил ничего. Пустота, одна пустота!

Не успев удивиться, священник услышал, как звонко пропела стрела арбалета и что-то стукнулось о камни. Он вскинул свое оружие, поразив метнувшуюся из оконного проема тень, быстро перезарядил арбалет и выстрелил снова. Сзади, шепча проклятия Локи, трудился Сигурд, и, прислушиваясь к звону его тетивы, Иеро понял, что одной стрелой дело не обошлось.

Внезапно наступила тишина, они опустили оружие и огляделись. Ветер, гулявший по площади, заметал пылью трупы пяти существ, довольно больших, четвероногих, с густой серой или рыжей шерстью и длинным хвостом. У них были крупные головы с выпуклыми черепами, но пасть и солидные клыки не оставляла сомнений, что это хищники. Священник, шагнув к ближайшему телу чтоб выдернуть стрелу, уже понимал, к какой породе они относятся.

Горм сунулся вперед, обнюхал убитого и презрительно сморщил верхнюю губу.

«Пес! Выглядит, как пес, и воняет, как пес… Они не очень умные твари, друг Иеро, но разве бывает пес, который вовсе не думает?»

Иеро не ответил, разглядывая хищника — не столь огромного, как собаки Асла, однако не меньше сторожевых псов на его родине. «Вот и свершилось третье предсказание, — подумал он, вспомнив о гадательных фигурках. — Я встретился с псом, и встреча была немирной».

— Пойдем, — поторопил Сигурд, уже подобравший стрелы. — Они прячутся в развалинах и могут снова напасть.

Озираясь по сторонам, с арбалетами наготове, они торопливо двинулись вслед за Гормом по самой широкой из улиц. Иеро хмурился, Сигурд, наоборот, усмехался; казалось, небольшая стычка воодушевила его, развеяв ночные страхи. Покосившись на священника, он спросил:

— Что-то тревожит тебя, мой конунг? Но что? Это всего лишь псы, дикие псы, гораздо меньше и слабей собак на Асле. Какую они представляют угрозу?

— Возможно, никакой, но, может быть… — Иеро смолк, потом коснулся пальцами виска: — Это не простые собаки, Сигурд. Понимаешь, я могу остановить любое животное, заставить его убежать или сдохнуть на месте… Любое, самое злобное и огромное! Но этих… этих я просто не слышу.

— Не слышишь? Клянусь молотом Тора, я тоже не слышал, как они подкрались! И что с того?

Иеро невольно усмехнулся.

— Обычный слух тут ни при чем, брат мой, я слушаю не ушами, а мозгом. Справа, в сотне ярдов от нас, сидит за каменной стеной ящерица и ловит мух — очень голодная и потому раздраженная. А под теми грудами щебня шныряют в своих норах крысы… очень большие крысы, но на поверхность они выходят только ночью, так как боятся хищных птиц. Я слышу множество других созданий и могу рассказать, что они делают, но эти собаки… «Где они, Горм?» — спросил он, мгновенно перейдя на мысленный язык.

«Бегут за нами, по обе стороны этого ущелья, — доложил медведь. — Я ощущаю их запах, но не могу уловить ни единой мысли. Странно, очень странно! Может быть, я ослеп?»

«Не ты один», — отозвался Иеро, оглядывая улицу. Эти ментальные призраки тревожили его; он не знал, сколько их крадется следом, и в какой момент они решат атаковать. Сам того не замечая, он высматривал какой-нибудь дом или холм со склонами покруче, где они могли бы отбить нападение. Мысль воина работала, оценивая ситуацию: на ровном месте они справятся с двумя дюжинами псов, но если их будет сотня, необходимо укрытие. Место, откуда можно стрелять и бить копьем, не подвергаясь опасности… Тут он вспомнил, что за храмом и развалинами крепости течет широкая река, и приободрился; стоит переправиться на другой берег, и они уйдут от погони. Вряд ли псы полезут в воду… К тому же можно вызвать «Вашингтон»; Гимп опустится над рекой и сбросит им канаты…