Красивая нервная женщина буквально ворвалась в кабинет доктора Звягинцева. Тот поднял голову и доброжелательно улыбнулся.

— Вы ко мне?

— Разумеется. — Женщина брезгливо передернула плечами. — Неужели вы думаете, что я не умею читать?

— Садитесь. — Он вопросительно поднял бровь.

— Ева, — отозвалась женщина.

— Садитесь, Ева, и рассказывайте…

За окном голосили птицы. По мере того как посетительница посвящала Звягинцева в свои проблемы, психоаналитик мрачнел все больше и больше. «Этот психоз похож на эпидемию — за неделю уже пятый случай, — думал он. — Чуть-чуть различная симптоматика, но везде присутствует какое-то тяжелое выражение комплекса неполноценности. Кто же об этом писал? Это же что-то безумно знакомое — видеть себя обезображенной…»

— И, понимаете, — Ева доверительно склонилась к доктору, — везде этот мерзкий запах паленой шерсти… И мне все время кажется, что на кухне что-то горит. Я отругала кухарку, но она клянется, что все в порядке. Она, конечно, изрядная лгунья и лентяйка, но сейчас я склонна ей поверить.

«Огонь, — думал Звягинцев, — и это сходится! Везде навязчивые обонятельные галлюцинации, сожженные лица… Здесь должна быть какая-то связь. Но ведь эпидемий психоза не бывает! Должен быть какой-то простой ответ, какое-то примитивное объяснение, просто я его пока не вижу».

— Скажите, — глубокомысленно спросил он, — у вас в детстве, случайно, не было неприятных ситуаций, связанных с огнем?

— Нет, разумеется. — Женщина ответила чересчур поспешно, и это насторожило доктора.

— Давайте поступим так, — он слегка приподнялся, перегнулся через стол и похлопал женщину по руке, — сейчас вы примете успокоительное, позвоните мужу и на недельку ляжете к нам на анализы и обследование. Мне кажется, что у вас переутомление. Но все может быть гораздо серьезнее.

— Да. — Ева открыла сумочку и вынула из нее телефон. — Все эти презентации и открытия так утомляют. А салоны… Нет, не говорите мне о салонах!

— Ни в коем случае, — успокоил ее Звягинцев. — Никаких салонов.

«Мне бы ваши проблемы!» — раздраженно подумал он и нажал кнопку на селекторе.

— Лиля, — бросил он появившейся в дверях кабинета медсестре, — проследи, пожалуйста, за тем, чтобы нам подготовили четырнадцатый бокс.

— Вячеслав Андреевич, четырнадцатый занят, — робко возразила та. — Со вчерашнего дня.

— Да? — Звягинцев задумался. — Хорошо, тогда пусть будет второй. Он свободен?

— Свободен, — кивнула Лиля. — Гостью выписали позавчера.

— С улучшением? — подозрительно поинтересовалась Ева.

Клинику светской львице рекомендовала одна из ее наперсниц, а им никогда не следует доверять безоговорочно. В таких вещах, как медицина, умный человек все досконально проверит сам.

— Разумеется, с улучшением, — белозубо улыбнулась Лиля. — Пойдемте, я провожу вас.

Ева, небрежно кивнув врачу, встала и вышла из кабинета вслед за медсестрой. «С улучшением, как же!» — зло подумал Звягинцев. Загадка психоза, принявшего характер эпидемии и плохо поддающегося лечению, мучила его уже две недели.

Истерический утренний щебет воробьев смешивался с утробным курлыканьем голубей. В сквере пахло нагретым асфальтом и срезанной травой. Алька медленно шла между ровных рядов тополей, сопровождаемая встревоженным Ираклием. Изредка она протягивала руку к кустам, отламывала приглянувшуюся ей веточку и присоединяла ее к своему странному букету, завернутому в лист лопуха. Там уже торчала веточка шиповника с полуоблетевшими цветками, две ветки тополя, ромашка, выдранная с корнем, и кусок тонкой медной проволоки, ярко блестевший на солнце.

— Ираклий, а что ест тит? — спросила она.

— Э-э… Какой такой Тит? — осторожно поинтересовался Ираклий.

— Как тебе сказать. — Аля задумчиво ковыряла землю носком ботинка. — Маленькая… С ногами. Кое-где пушистая и очень больная. Плачет, кушать хочет. Жалко его. Или ее, не знаю… Это я его назвала — тит. Оно не против.

— А где ты его взяла? — Конец внимательно посмотрел на женщину.

— Оно пришло, — коротко ответила Аля. — Теперь живет. А чем его кормить — я не знаю…

— Молоком, — буркнул Ираклий. — Из соски.

— Как же она сосать будет? — Аля засмеялась. — У нее же головы нет. Она теперь не может, — и небрежно махнула рукой.

— А когда это началось? — Конец тронул ее за руку.

Аля вздрогнула и сразу стала серьезной.

— Что?

— Когда оно пришло? — Конец был настойчив.

— Не помню. Давно. — Аля нахмурилась. — Я не хочу об этом говорить. Я хочу мороженого.

— Давай купим мороженое, — согласился Ираклий. — Я бы хотел, чтобы ты со мной кое-куда съездила.