— Я целый час ждал вас у Гормана, — сказал он.

— Вы рассердились?

— Нет, я проголодался. Кей засмеялась:

— Вы немного опоздали на нашу вечернюю трапезу.

— Сейчас я уже не голоден.

— Тогда зачем вы пришли сюда, Мак-Кейб?

Ник, подкинув двадцатидолларовую золотую монету в воздух, поймал ее.

— Нам надо поговорить, капитан.

— Неужели? Не представляю себе, что мы можем сказать друг другу.

Ник подбросил монету. Поймал ее. Снова подбросил. Его сверкающие серые глаза были устремлены на Кей. Он ни разу не взглянул на подбрасываемую монету. Постепенно он придвигался к Кей.

— У меня есть дела, — предупредила она. — Это что, будет длиться вечность?

— Но прежде чем наступит вечность, — произнес Ник, ухмыляясь, — мне хотелось бы выяснить одну вещь. — Он подбросил монету. Поймал ее. Кей слегка напряглась, ожидая его приближения. Оказавшись прямо перед ней, он произнес: — Вы свободны завтра? Я — да.

— Не сомневаюсь, что да, — проговорила Кей с ноткой пренебрежения. Покачав головой, она добавила: — Nihil agenda homines male agere discunt,

— Знаете, — сказал Ник с улыбкой, — именно это и вертелось у меня на языке.

Кей не могла удержаться от ответной улыбки.

— Ленивый человек — добыча дьявола.

— О да, и ваш христианский долг — не дать мне лениться. Пойдемте со мной завтра. Покатаемся на канатной дороге.

— Не получится, — ответила Кей. — А почему бы вам не прийти завтра днем, чтобы послушать первую проповедь Большого Альфреда?

— Не получится, — промолвил Ник.

— Вы останетесь сегодня на вечернюю службу, Мак-Кейб?

— Если я останусь, вы поедете со мной завтра? — Ник подбросил монету в воздух.

— Я не торгуюсь, — сообщила ему Кей.

— Тогда не останусь, — ответил Ник. Он подбросил монету в воздух.

Кей быстро протянула руку и поймала монету на лету.

— В таком случае мы примем эту монету как ваше пожертвование. Спасибо, Мак-Кейб. И спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — попрощался Ник, не двигаясь с места.

— До завтра, — ответила Кей с улыбкой.

— Теперь мне бы хотелось узнать только одну вещь. — Ник говорил тихим нежным шепотом.

— Какую? — в ответ прошептала Кей.

— Как я поцелую вас, когда кругом столько народу?

— Ш-ш-ш! — остановила его Кей, беспокойно оглядываясь по сторонам. — Ведите себя прилично, Ник Мак-Кейб. Вас могут услышать!

Ее голубые глаза сверкнули гневом, а бледное лицо залилось краской, но Ник знал, что она не рассержена. Он усмехнулся, пожал широкими плечами и послушно обратил своё внимание на происходящее перед ними.

Полуденный митинг армии, устроенный на открытом воздухе, собрал много народу. Большинство явилось из любопытства. Они пришли посмотреть — и послушать — чемпиона по боксу всех Британских островов. Среди болельщиков были и солдаты Президио со своими девушками. Присутствовало несколько бизнесменов в темных костюмах из Финансового квартала.

Ник прямо перед собой заметил пару бандитов из круга Трехпалого Джексона, Одетые в гофрированные рубашки и безвкусные жилеты из парчи, со сверкающими бриллиантовыми булавками для галстуков, они стояли, как злые истуканы.

Местом полуденной службы было выбрано свободное пространство на Дейвис-стрит, вблизи Эмбаркадеро. Какое-то время прибывающая толпа терпеливо выжидала, пока оркестр корпуса № 1 сан-францисской Армии спасения играл на сверкающих медных инструментах. Над толпой разливалась мелодия «Вперед, Христовы воины».

Неожиданно оркестр перестал играть. К переносной деревянной кафедре направлялся огромный мужчина, одетый в синюю форму армии. Он встал за кафедру, сняв кепку с козырьком. Лицо Большого Альфреда светилось лучезарной улыбкой. Его каштановые волосы были аккуратно причесаны, а багровое лицо свежевыбрито. Темно-синяя униформа была тщательно выглажена, и медные пуговицы сверкали на ярком солнце.

На левом рукаве появились три новые нашивки, обозначающие звание сержанта Армии спасения. Альфред Дьюк очень гордился своим повышением. Те, кто знал и любил его, тоже гордились им.

Капитан Кей не скрывала слез радости, блестевших в ее голубых глазах, когда новоиспеченный сержант могущественной Армии Бога занял место за кафедрой, готовый читать свою первую проповедь. Рядом с Кей и Ником стояли Керли и Роуз Монтгомери. Кей с братом перекинулись взглядами. Керли улыбнулся, кивнул и судорожно сглотнул. Потом он слегка сжал располневшую талию своей беременной жены и приготовился слушать Большого Альфреда.

— Леди и джентльмены, братья и сестры, некоторые из вас до сих пор знали меня лишь как борца И я остаюсь борцом, — произнес Альфред Дьюк.