Как-то раз я пришел к Энкиду и встретил его в мрачном и тяжелом настроении; он хмурился, вздыхал, и был близок к рыданиям. Я спросил его, что его терзает, хотя был уверен, что знаю ответ. И он сказал:

— Ты подумаешь, что я глуп, если я тебе расскажу.

— Может быть, ну и что? Говори.

— Да глупости все это, Гильгамеш!

— По-моему, нет, — Я пристально посмотрел на него и сказал: — Позволь мне догадаться. Тебе стала надоедать наша жизнь в изнеженности и праздности. Тебе тяжело стало сидеть здесь и ничего не делать.

Лицо его покраснело и он в удивлении ответил:

— О великие боги, как ты догадался?

— Не надо быть мудрецом, чтобы увидеть это, Энкиду.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты подумал, что я опять хочу вернуться к своей прежней жизни и нагишом бегать по степи.

— Нет, в этом я не сомневаюсь.

— Но я тебе одно скажу: я здесь становлюсь как кисель. Вся моя сила куда-то ушла от меня. Руки мои стали вялыми, а дыхание — трудным и коротким.

— А наши охотничьи походы? А игры, в которые мы играем на полях наших? Их недостаточно, Энкиду?

И тихим голосом, который едва был мне слышен, он ответил:

— Мне стыдно признаться в этом, но их недостаточно.

Я положил руку ему на плечо.

— Ну, так и мне их мало.

Он удивленно моргнул:

— Что такое ты говоришь?

— То, что чувствую такую же тоску, как и ты, Энкиду. Мое предназначение связывает и ограничивает меня. То спокойствие, за которое я так боролся ради города и его благополучия, теперь стало моим врагом. Душе моей так же муторно, как и твоей. И так же, как ты, я тоскую по мужественным деяниям, Энкиду, по приключениям, по опасностям, по свершениям, которые могли бы прославить мое имя перед человечеством. Мне здесь не по себе, словно меня гладят против шерсти. Я тоскую по великому путешествию.

Это была правда. В Уруке все было так спокойно, что быть в нем царем было все равно, что быть лавочником. Я не мог принять для себя эту участь, так как боги вложили в меня частичку божественной сущности, и моя божественная часть не спит, вечно ищет новизны. Вот такую шутку сыграли со мной боги — я тоскую по миру и покою и несчастен, добившись их. Но мне кажется, теперь я разгадал суть этого, о чем расскажу вам, когда придет время.

— И ты страдаешь, как я? — спросил он.

— Да.

Он рассмеялся.

— Мы с тобой как два мальчишки-переростка вечно в поисках новых развлечений. Что же нам делать, Гильгамеш? Куда идти?

Я пристально и долго смотрел на него. Потом медленно сказал:

— Есть такая земля, ее называют Землей Кедров. Я уже долгое время подумываю отправить туда людей. А может и самому пойти. Что ты на это скажешь, Энкиду?

Это была неправда. Мысль пришла мне в голову в этот самый миг.

Нахмурившись, Энкиду сказал:

— Да, знаю. Я слышал про эту землю.

— Как ты думаешь, если мы туда отправимся, излечит это путешествие наше беспокойство?

Он облизал пересохшие губы.

— Почему именно туда, Гильгамеш?

— Нам очень нужен кедр. Это замечательная древесина. А в наших землях он просто не растет.

Нет, я с ним не лукавил. Это была подлинная правда. Но кроме того, я выбрал Землю Кедров из-за крепкого, целительного воздуха, который, по моему мнению, должен был исцелить Энкиду от его уныния. Помимо этого, слишком уж часто поговаривали, что эламиты хотят объявить все земли вокруг кедровых своей собственностью. Этого я допустить не мог.

— Есть и другие места, где можно раздобыть кедр, — сказал Энкиду.

— Возможно. Но сейчас я собираюсь за ним в Землю Кедров. Говорят, места там восхитительные. Гористые, зеленые, прохладные.

— И очень опасные, — сказал Энкиду.

— Правда? — Я пожал плечами. — Что ж, тем лучше. Ты сказал, что совсем ослаб от нашей изнеженной жизни… что тоскуешь по опасности, по возможности показать себя…

Он ответил с таким смущенным видом, какого я прежде никогда не видел:

— Ты предлагаешь мне больше, чем я мог ожидать…

— Что такое ты мелешь? Это опасно, хочешь ты сказать?! И это я слышу из уст Энкиду? Никогда бы не подумал, что ты можешь быть трусом.

Глаза его грозно сверкнули, но он сдержался.

— Знаешь, братец, тонка грань между трусостью и здравым смыслом.

— А разве это здравый смысл — бояться пары стычек с эламитами?

— Да нет, не с эламитами, Гильгамеш.

— Тогда с кем?

— Разве ты не знаешь, что бог Энлиль поставил демона Хуваву в воротах Земли Кедров, чтобы стеречь священные деревья?