В отдельном дубовом ковшике нашелся заваренный щелок с множеством черных шевелящихся точечек, похожих на жучков, что стремятся выбраться из воды на свободу. На самом деле это были, конечно, мелкие недогоревшие угольки, закручиваемые теплом — но все равно выглядели как живые.

— Ладно, куда деваться, — пожал плечами Середин, запустил руки в котел и принялся плескать воду себе на плечи, грудь, на волосы. Затем прямо из ковша ливанул на голову щелок, запустил в волосы пальцы, принялся хорошенько его размыливать. Получалось плохо, но выбирать было не из чего.

— Ромашки зря не добавили, — отметил он. — Не так часто я моюсь последнее время, а волосам полезно.

Ведун полил немного воды на голову, смывая грязь, снова взял щелока, помылся еще раз.

— И на мочалке сардар все же сэкономил. Урсула, хоть ноготками, что ли, спину мне пошкурь. А то как бы грязь от воды не слежалась.

Девушка не отозвалась, но Середин ощутил, как по коже щекотно заскребли острые коготки.

— Ой, хорошо как. Пожалуй, лучше мочала будет. Давай еще…

Все бы хорошо — но не было того жара, который выбивал через поры пот, вычищая кожу от грязи, тело от болезни, а душу от усталости. Так, ополоснуться — и все… Что он и сделал, поплескав на себя тепленькой водички.

— Мой господин… А ты мне спину поскребешь?

— Давай, куда деваться, раз в руки гаремные не отпустил, — усмехнулся Олег.

— Угу.

Урсула плеснула себе на спину щелока, повернулась к нему спиной, оперлась на край котла, наклонилась вперед, ожидая прикосновения. Ведун пару раз провел руками ей по спине. Прошедшие в непрерывном движении последние недели начисто съели жирок, накопленный рабыней за время отдыха во дворце Аркаима, однако угловатой и сухонькой она снова не стала.

Смуглая, несмотря на холодное время и теплые одеяния, кожа с белесым пушком вдоль хребта, частой стежкой проступают позвонки. Четкий силуэт, сжимающийся от нижних ребер к талии и тут же расходящийся к широким бедрам. Сдвоенные бугорки, похожие на сжатые корсетом груди, слегка расставленные ноги…

Он ощутил, как набирающая силу плоть пытается вытеснить сознание куда-то в сторону и подмять под себя волю. Ладони, словно сами собой, скользнули со спины на талию и дальше, вперед и вниз, тело чуть качнулось… Но тут Олег заметил брошенный через плечо ожидающе-насмешливый ехидный взгляд, сдернул с себя наваждение и, отступив, звонко шлепнул невольницу пониже спины:

— Холодно тут для баловства. Потом. В другом месте. — Он резко выдохнул, подхватил пояс и полез из помывочной наверх.

Ну какова девчонка! Что творит… А он каких-то Раджафов или Аркаимов опасается. Урсулы — во кого бояться нужно! Все женщины — ведьмы от природы. Что хотят, то с мужиками и вытворяют.

Наверху на составленных скамьях лежали вышитые полотняные полотенца, стопки чистой одежды, поднос с покрытыми румяной корочкой печеными голубями, несколько вяленых щук, разложенных раскрытой спинкой вверх, стояла миска с огурцами и рыжиками, кувшин с густой белой пеной под самое горлышко.

— Молодец, Ахтой Бао, — удовлетворенно хмыкнул Олег. — Молодец. Считай, обиды у меня больше нет.

Он припал к кувшину, жадно глотая прохладный хмельной напиток, потом разломал голубя, в котором и еды-то — только слоеная грудка из перемежающихся мясных и жирных полосок. Однако, прикончив двух птичек, ведун почувствовал себя вполне сытым, еще раз хорошенько приложился к пиву, после чего начал неторопливо разбирать на кусочки щедро посоленную рыбу.

В комнату поднялась девушка, принялась вытираться, как бы случайно поворачиваясь к нему то одним, то другим боком. С минуту Олег пытался не отвлекаться от щуки, потом предупредил:

— Еще один такой поворот, и ты останешься без ужина.

— А я не голодна, — довольно захихикала невольница. Она улеглась рядом на спину, положив голову ему на колени и глядя в глаза. — Как я счастлива, господин. Боги все же вознаградили меня за детские страдания, отдав в твои руки. У тебя такие руки, господин… Они могут быть и сильными, и нежными, они мозолистые, но глаже бархата, они стремительные, но такие ласковые…

— Они еще и соленые, — добавил Олег, перекидывая в рот еще кусочек рыбы.

— Я согласна на все, господин. Пусть и соленые. Все равно они лучшие в мире.

Олег потянулся к подносу за пивом, но как-то получилось, что вместо этого он коснулся губами ее губ, а Урсула требовательно захлестнула руки у него на шее, словно была не рабыней, а хозяйкой. Пива расхотелось. Захотелось стиснуть в ладони ее грудь, ощутить мягкость ее талии, выемку между бедрами, прижать к себе.

— Воистину… — пробормотал он.

— Что? — не поняла девушка.

— Это знак согласия, Урсула. Но более длинный и размеренный, нежели слово «да». Его невозможно просто выдохнуть. Его нужно произносить долго и при полной уверенности в желании.