— Я не мог бы согласиться с вами больше, — ответил Бакстер, — но наш основной читатель стареет, а мировая молодежь растет без привычки читать книги.

— Так что вы предлагаете? — спросил Жлобсворт.

— Создать новую форму книги — интерактивную книгу, которая начинается с пустых страниц, за исключением примерно десяти основных персонажей. Затем, по мере написания, глава за главой читатели голосуют, кого они хотят оставить, а кого — исключить. Как только мы это узнаем, мы пишем новый кусок, а в конце новой главы снова опрашиваем читателей. Я назвал это «книжное реалити-шоу» — жизнь, как она есть на самом деле, со всеми человеческими взаимодействиями, делающими ее столь многогранной.

— И со скучными деталями тоже? — поинтересовалась я, припомнив собственный опыт участия в прямом эфире.

— Я не говорю, что все книги должны стать такими, — торопливо добавил Бакстер, — но мы хотим сделать книги крутыми и привлекательными для молодежного рынка. Общество идет вперед, и, если мы не будем идти с ним в ногу, книги — и мы — исчезнем.

Для подкрепления своего аргумента он указал рукой в сторону Читометра, который, словно в подтверждение, упал еще на семнадцать пунктов.

— Почему бы нам просто не писать лучшие книги? — спросила я.

— Потому что это дорого, времязатратно и нет гарантии, что сработает, — ответил сенатор Эймсворт, впервые подавший голос. — Из того, что я видел в реальном мире, интерактивность — беспроигрышный вариант. Бакстер прав. Будущее за реалити-книгами, основанными на демократическом принятии решения совместно создателями и читателями. Дайте людям то, что они хотят, и именно в той форме, в какой они этого хотят.

— Как только шар стронется с холма вниз, его уже не остановить, — заметила я. — Это ложный путь — я чувствую это.

— Ваше упорство несвоевременно, мисс Нонетот. Что плохого в том, чтобы предложить читателю выбор? Предлагаю голосовать. Все, кто за направление фондов и ресурсов на интерактивную реалити-книгу, поднимите руки.

Руки подняли все, кроме меня и сенатора Красавчика. Я — потому что была не согласна с ними, а Красавчик — потому что у него было копыто. Не важно. Он был против.

— Как обычно, — проворчал сенатор, — белая ворона знает лучше. Ваши возражения, мисс Нонетот?

Я набрала побольше воздуху.

— Суть в том, дамы и господа, что мы не в книжном бизнесе. Это не издательская конференция с объемами продаж, целями, рыночными исследованиями и фокус-группами. Книга может быть средством передачи информации, но чем мы тут на самом деле занимаемся, так это повествованием. Человеческие существа любят истории. Человеческим существам нужны истории. Истории — это хорошо. Истории работают. История очищает и улавливает сущность человеческого духа. История во всех ее формах — о жизни, о любви, о знании — отмечает стремление человечества вверх. И история, попомните мои слова, будет с последним человеком при последнем издыхании, и мы будем там, поддерживая того самого последнего человека. Я говорю, мы уповаем на хорошо рассказанные хорошие истории и оставим интерактивность как мимолетную потустороннюю причуду, каковой она и является. Вместо подобострастного обслуживания читательского мнения нам следует его направлять.

Я на миг умолкла и обвела взглядом море неубежденных лиц. Читометр щелкнул, упав еще на двадцать восемь книг.

— Послушайте, падение рейтингов чтения беспокоит меня не меньше, чем любого из вас, но дикие и отчаянные меры не ответ. Надо докопаться до исходной причины и сообразить, почему люди предпочитают смотреть «Самаритянин отдает почку», а не читать хорошую книгу. Если мы не способны создавать лучшие книги, тогда мы должны делать гораздо больше, нежели выдумывать всякие уловки, дабы потрафить самым низменным вкусам.

Повисло молчание. Я говорила серьезно процентов на семьдесят пять, но мне требовалось донести идею до остальных. На этой планете должно быть место и для «Доктора Живаго», и для «Экстремального исправления шпателем», но чаша весов накренилась уже достаточно, и я не хотела, чтобы она опускалась еще ниже. Все они взирали на меня в молчании, Жлобсворт барабанил пальцами по столу.

— Означает ли это, что вы налагаете вето?

— Означает.

Остальные делегаты дружно застонали, и я вдруг подумала, а не слишком ли далеко я зашла. В конце концов, для них, как и для меня, главным было благо Книгомирья, а ничего лучшего мне было не придумать.

— Я бы хотела провести собственное исследование, — сказала я в надежде, что, услышав корпоративный жаргон, они согласятся, — и посмотреть, не удастся ли мне выдать на-гора какую-нибудь подходящую стратегию. Если не получится, последуем вашей интерактивной идее, как бы глупо это ни звучало.

— Очень хорошо, — нараспев произнес Жлобсворт, и все они раздраженно переглянулись. — Я слишком хорошо знаю вас и не рассчитываю, что вы передумаете, так что мы обсудим положение повторно через неделю и двинемся дальше. Следующий пункт?