— Ах! — покровительственно хмыкнула она. — Какие речи! Послушай, сестренка, может, сегодня ты и большая шишка в беллетриции, но на твоем месте я бы проявила здравый смысл и дипломатию. Однажды я займу место Глашатая и присматривать буду только за своими друзьями. Ну, станешь ты другом или нет?

— Боже правый, — тихонько произнесла я. — Чеширский Кот был прав: ты действительно совершенно несносна. Это твое последнее слово?

— Последнее.

— Тогда можешь валить обратно в свое подарочное издание прямо сейчас. Дай мне свой бедж.

На мгновение она встревожилась. Ее всепоглощающее высокомерие не допускало и мысли, что ее могут и впрямь выгнать. Но, верная себе, вместо того чтобы хотя бы попытаться помириться, она пустилась в дальнейшие угрозы:

— Комиссии по отбору курсантов при Совете жанров это не понравится.

— И фиг с ними. Твой бедж.

Она уставилась на меня с растущим замешательством.

— Ты выгоняешь… меня?

— Только что выгнала. Отдай мне свой бедж, или я арестую тебя.

Она вынула щиток беллетрицейского курсанта из кармана и шлепнула его мне в раскрытую ладонь. Без него или без подорожной она считалась де-юре книгобежцем и подлежала стиранию на месте.

— Удачного дня, — сказала я. — Не буду говорить, что было очень приятно, потому что не было.

И я пошла прочь, вынимая на ходу мобильник.

— Привет, Брэдшоу! Я только что выгнала Четверг-один-четыре. Поражаюсь, как кто-то сумел продержаться с ней больше десяти минут, — я не смогла. {1}

— Да, уже. Скажи Жлобсворту, что мы сделали все, что могли. {2}

— Жаль. Критику по этому поводу я переживу. Это серьезное…

— Погоди, погоди! — завопила Четверг, стиснув голову в нечеловеческом усилии взять себя в руки. — Это был мой последний шанс, так?

— Да.

Она терла виски.

— Я могу это сделать. Из… Из… ви-и-и…

— Ты можешь сказать это.

— Не могу.

— Постарайся.

Лицо у нее перекосилось, и она выдавила это слово:

— Извини. Я буду твоей ученицей. Беллетриции нужны такие люди, как я, и ради этого я готова прогнуться под твою властную посредственность.

С минуту я смотрела на нее.

— Расплывчатые извинения принимаются.

Я отошла, чтобы Четверг-1–4 меня не слышала, и снова заговорила в комментофон.

— Брэдшоу, насколько отчаянно нам нужно подлизаться к Жлобсворту именно сейчас? {3}

Я велела Брэдшоу положиться на меня, он рассыпался в благодарностях, пожелал мне удачи и отключился. Я захлопнула мобильник и убрала его в сумку.

— Хорошо. — Я швырнула Четверг-1–4 ее бедж. — Первое твое задание — вернуть сюда Четверг-пять, сбалансировались там у нее чакры или нет, и извиниться перед ней.

С мгновение Четверг-1–4 таращилась на меня, затем набрала номер на собственном мобильнике. Я отвернулась и зашагала по усыпанной гравием подъездной дорожке, пытаясь расслабиться. Ну и начало!

Я села на декоративного льва у подножия парадной лестницы и издали наблюдала появление Четверг-5. После кратчайшей перебранки они пожали друг другу руки. Затем последовала пауза, еще несколько реплик на повышенных тонах, и наконец — невероятно! — стоя прямо, как палка, Четверг-1–4 позволила себя обнять. Я улыбнулась про себя, встала и пошла обратно, туда, где стояла эта парочка. Четверг-5 оптимистично сияла, Четверг-1–4 с каменным выражением лица думала.

— Разобрались между собой?

Обе кивнули.

— Хорошо. — Я взглянула на часы. — У нас есть еще несколько часов, прежде чем мы посетим заседание Совета жанров по политическому управлению, но перед этим…

— Мы идем на заседание Совета жанров?! — Глаза у Четверг-5 сделались как блюдца.

— Да… но только в том смысле «мы», что вы стоите позади и ничего не говорите.

— Bay! А что там будут обсуждать?

— Политику Книгомирья. Типа следует ли поставлять персонажей в видеоигры для придания им дополнительной глубины. Это особенно актуально, поскольку издание нынче не требует от книг оставаться исключительно книгами. Говорят, Гарри Поттер в кои-то веки появится. А теперь нам надо…