Командиров лодки иногда вовремя предупреждали о «бегунах по кругу». Винты торпеды вращались со скоростью в несколько сот оборотов в минуту, издавая характерное высокочастотное жужжание и вой, которые были слышны акустику субмарины с большого расстояния, а затем, при приближении снаряда, — всей команде. Когда командир лодки получал такое предостережение, у него зачастую был шанс совершить погружение или как-то изменить курс, чтобы уйти от «бегуна по кругу». История, скорее всего, так и не ответит, сколько же из шестидесяти пяти пропавших без вести немецких субмарин встретили свою гибель в результате поражения «бегуном по кругу». К несчастью, последний дает мало времени на раздумья и не оставляет свидетелей.

В идеальных условиях (спокойное море, хорошее распространение звука под водой, раннее обнаружение и быстрая реакция) у Нойербурга могло быть чуть больше тридцати секунд, чтобы отреагировать на появление «бегуна по кругу». В неблагоприятных условиях, или если акустик замешкался (или оба обстоятельства имели место одновременно), у него было бы гораздо меньше времени.

Торпеда не взорвалась бы сразу же после удара о корпус лодки. Произошла, возможно, секундная задержка между контактом и детонацией, взрыватель на боеголовке торпеды щелкнул, и только потом произошел взрыв. Щелчок — характерный звук, который подводники никогда не перепутают ни с чем, — слышен, даже когда торпеда настигает удаленную цель. Перед самой детонацией он звучит достаточно долго для того, чтобы члены экипажа могли осознать, что это такое.

Большинство немецких торпед имели заряд от 680 до 780 фунтов мощной взрывчатки. Судя по повреждениям на затонувшей лодке, «бегун по кругу», скорее всего, ударил ниже боевой рубки, в самый центр подлодки. Людей, находившихся в этот момент на центральном посту субмарины (включая Нойербурга и Брандта), должно было разорвать взрывом на мелкие куски или почти испарить. Люди в соседних отсеках, похоже, также мгновенно погибли от контузии или от того, что их вмяло в механизмы ударной волной. Мощнейшие волны воздушного давления устремились в оба конца 252-футовой субмарины, возможно, метнув некоторых членов экипажа, как из гигантской пращи, на потолок, стены, друг на друга, вертя ими, как марионетками. Стальные двери были распахнуты настежь. Взрыв имел настолько чудовищную силу, что выгнул стальной люк, ведущий в дизельный отсек, и оторвал стальную задвижку с торпедного аппарата в носовом отсеке — помещении, самом удаленном от эпицентра взрыва. Сила взрыва была достаточна для того, чтобы распахнуть верхние люки, которые, как полагали поначалу Чаттертон и Колер, были открыты членами команды, якобы пытавшимися покинуть тонущую субмарину.

Теперь, когда субмарина стала беззащитной перед океаном, потоки ледяной воды, устремились внутрь. Неумолимый процесс вытеснения водой воздуха начался, и все это происходило с грохотом и сокрушительной силой. Тела, как тряпичные куклы, отскакивали от механизмов и конструкций. Вырывавшийся наружу воздух должен был реветь и метаться, как торнадо, к ужасу тех, кто еще оставался в живых. Целые механизмы, части, одежда и инструменты вылетали под прямым углом из подлодки, уносимые яростными столбами бьющего из нее воздуха, и становились океанским мусором. Никто не смог бы удержаться. Трупы (возможно, некоторые из них без головы или конечностей) зигзагами поднимались к поверхности.

Потребовалось, вероятно, не больше тридцати секунд, чтобы субмарина наполнилась водой. Она опустилась на океанское дно меньше, чем за минуту. Даже если бы кто-то выжил после взрыва, если кому-то удалось бы выбраться из лодки и выплыть на поверхность, он не продержался бы более получаса в ледяной воде. На корабле противника, бывшей цели подлодки, который находился теперь всего в десяти минутах хода, при работающих двигателях, волнах и ветре, ударявших в борта, скорее всего, не видели и не слышали ничего.

Наиболее правдоподобное объяснение проблем связи между «U-869» и командованием — это атмосферные помехи, но не исключено, что возникли технические сбои в работе радиостанции субмарины. Хотя Нойербург не желал посылать радиограммы, боясь выдать свое местоположение службе радиоперехвата противника, подлодка не рисковала ничем, принимая радиограммы из центра. То, что «U-869» продолжала идти к Нью-Йорку после приказа командования о курсе на Гибралтар, вероятно, свидетельствует о том, что Нойербург не принял радиограмму о смене задания.

Судьба «U-857» (подлодки, которая охотилась за целями в районе восточного побережья Америки в апреле 1945 года и которая, как считали в течение нескольких месяцев Чаттертон и Колер, и была «U-Who») остается загадкой. Субмарина до сих пор считается погибшей при невыясненных обстоятельствах.

«Портовый бар», также известный как «Жуткий бар», больше не существует. На его месте в Брилле, штат Нью-Джерси, возле автостоянки, прилегающей к причалу «Искателя», стоит теперь гриль-бар «Искатели кораблекрушений», в котором щеголевато одетым посетителям подают суп из лобстеров и лосося, запеченного в меде, с дижонским соусом и омарами. Старые ныряльщики, которые заглядывают сюда, чтобы перекусить, клянутся, что, если задержаться тут подольше, можно услышать, как Билл Нэгл заказывает себе очередную порцию «Джим Бима».

«Искатель», судно, которое задумал и построил Нэгл и на котором он обнаружил «U-Who», по-прежнему сдается во фрахт. Его нынешний владелец Дэнни Кроуэлл выходит на нем к судну «Столт Дагали», боевому кораблю ВМС США «Алгол» и ко многим другим известным затонувшим кораблям. Кроуэлл редко выходит к «U-869». «Я бы ходил туда, если бы люди интересовались, — говорит он. — Сейчас не так много таких ныряльщиков, как раньше».

Несколько судов ныряльщиков, таких как «Орлиное гнездо» Говарда Клайна и «Джон Джек» Джо Терцуоли, продолжают доставлять аквалангистов к «U-869». Однако, с тех пор как в 1997 году Чаттертон поднял с затонувшей лодки опознавательную бирку, субмарина больше не выдавала каких-либо достаточно важных трофеев. И все же Чаттертон и Колер полагают, что есть, пусть малая, но вероятность того, что дневник капитана Нойербурга сохранился и лежит, зарытый в ил и обломки. Если бы дневник с разборчивыми записями был поднят, историки узнали бы о роковом походе субмарины из первых рук.