Через пару секунд на маленьком телевизоре появилось как бы сложенное мозаикой нечеткое изображение генерала. На Калинове был черный пиджак, из которого выглядывал сиреневый ворот рубашки. На глазах — очки, что являлось редкостью, как для шефа, так и для нового времени.

— Здравствуйте, Сергей Михайлович, — бодро сказал Ганя.

Генерал молча кивнул. Он выглядел весьма сдержанно. Костя, в свою очередь, сделал приветственный жест рукой.

— Подъезжаем к границе, — отрапортовал Ганя, поправив волосы у виска.

— Как Челябинск прошли? — оживился Сергей Михайлович.

— Нормально, — кисло ответил Ганя. — Если не считать, что чип–манда на посту у въезда не сработала.

— То есть как это — не сработала?

— Да попались какие-то мудозвоны, даже сканировать не стали. Нашли автомат, хотели арестовать. Пришлось взятку дать. У них, видите ли, приказ мэра Челябы: с оружием не пропускать. А до вас дозвониться мы не смогли.

Калинов озабоченно снял очки. Смолистые брови сомкнулись, в глазах появилось недовольство.

— Ладно, разберемся. Кто там был-то, звания, фамилии хоть запомнили?

— Да какие звания! У них на погонах двуглавые орлы. Назывались Гер и Серый.

— Хорошо, этого мне достаточно. Теперь они будут бетонировать пограничные столбы.

— Хотелось бы надеяться, — улыбнулся Костя. — Только бабки-то уже не вернутся.

Генерал то ли не расслышал эту реплику, то ли намеренно пропустил мимо ушей. А может

быть, случайное копошение Гани ему помешало.

— Я сейчас предупрежу пограничный пост, — пообещал он. — Проверю готовность к марш- броску двух БТР.

— Хорошо бы, — обрадовался Ганя.

— Ну все, до связи! — И экран потух.

— Вашими бы устами да мед пить, — прокомментировал приятель.

— Да ладно тебе. — Костя поправил экран «плазмы».

Затем, закинув руку на затылок, как казачок в танце, он покрутил головой в стороны. Это был своего рода массаж. С некоторых пор шея начала деревенеть.

— Эх, все хорошо в этой тачке, но вот кресла дюже неудобные, — поделился Костя с напарником.

Ганя не стал спорить.

— Есть такое дело. Как только вернемся, сразу поменяем. А то все руки не доходили.

— И что ты, «мерседесовские», что ли, поставишь? Так они тут же провалятся! — Костя с хитринкой покосился на товарища.

Ганя воздел глаза к небу.

Муконин посмотрел на спидометр. Стрелка зашкаливала за сто двадцать километров в час. Даже и не заметил, как прибавил. Ну и пусть. Нормальная скорость. Если не считать одеревеневшей шеи, трасса идет легко и хорошо.

* * *

Южная граница Уральской Независимой Республики пролегала по хребту Уральских гор — Уралтау. Сразу за городом Миасс, который приятели объехали стороной, начались указатели о приближении поста.

Около двух часов пополудни, уже в непосредственной близости от пограничного пункта, Костя и Ганя наткнулись на примерно двухсотметровую очередь из автомашин. Здесь были и фуры, и легковушки, и незабвенные «Газели». Вереница разделялась на два ряда — занимала две полосы. Изредка спешно проезжали встречные машины, удачно прошедшие контроль на въезде в республику.

Костя пристроил «семерку» в хвосте очереди, за маленьким черным автобусом марки «Форд» с челябинскими номерами (в конце таблички стояли цифры «74», обозначавшие регион, — бывшие в ходу до Русской Хиросимы номерные знаки до сих пор оставались в употреблении).

Приятели закрыли машину и пошли пешком к посту. По дороге оба осматривались, время от времени замедляли ход.

— Что-то никакими БТР тут не пахнет, — заволновался Ганя.

— Сейчас разберемся, — успокоил Костя.

Пограничный блокпост, как оказалось, представлял собой мобильный синий вагончик на колесах с двумя окнами по краям и дверью посередине. Над дверью висел транспарант:

ДА ЗДРАВСТВУЕТ УНР!

А под этим лозунгом красовались китайские иероглифы — очевидно, перевод на дружественный язык.

За вагончиком стоял столб, на котором в виде рекламного щита высилась надпись, уже без перевода:

ГРАНИЦА УРАЛЬСКОЙ НЕЗАВИСИМОЙ РЕСПУБЛИКИ

Вагончик располагался вдоль дороги, углом к полосатому красно–белому шлагбауму, в опущенном состоянии перекрывающему трассу. У шлагбаума стояли двое в военной форме образца две тысячи двенадцатого года с сержантскими погонами, с «калашниками» наперевес. Молодой человек в бушлате офицера Комитета Безопасности, рядом со стойкой шлагбаума, проверял документы у беспокойного водителя белой тентовой «Газели», которая носатым передком чуть ли не подпирала их сзади. Офицер, высокий, впрочем, как и водитель, с непонятными погонами, с колышущейся на ветру каштановой шевелюрой, с обветренным лицом, которое имело типичное выражение обстоятельности и доброжелательности, как бы говорящее: «Сейчас мы все посмотрим, во всем разберемся, и все будет нормально», — этот пограничник сканировал «электробритвой» чип на водительском удостоверении хозяина «Газели». Последний, черноволосый и смуглый, с по–обезьяньи волосатыми запястьями, выступающими из рукавов темно–бежевой кожанки, — но по всему видно, что не кавказец, — переминался с ноги на ногу.