Словом, расписал в стихах и красках свою будущую обязанность так ярко, что… Дмитрию это явно не понравилось.

Еще бы! Кому придется по душе, как кто-то здоровенный, сильный и вдобавок достаточно симпатичный – во всяком случае, лицо чистое, и бородавки на нем, да еще такие здоровенные, где ни попадя не растут – нахально расписывает, как он станет, образно говоря, перетягивать одеяло на себя, напрочь затмевая царскую особу.

А в конце своего рассказа я невинно добавил, что немного боюсь лишь одного – снова разболятся руки, и не получится ли конфуз, если я…

Мой намек изрядно помрачневший к тому времени Дмитрий понял влет, тут же просияв, и охотно поддержал меня. Дескать, руки и впрямь надо бы поберечь, а уж коли они болят, то…

Тут он призадумался, явно не желая совсем отказываться от моего участия, но я сразу, пока его не осенило, причем не тем, что нужно мне, выдал, вскользь заметив, как повеселел Власьев, свой загодя продуманный вариант. Мол, есть у него должность великого мечника, которую он же сам и ввел.

Государь открыл было рот, чтоб возразить, но я, опережая его, торопливо замахал руками, заявив, что на нее тем более не гожусь, ведь на следующий день после венчания убываю в Кострому, да и ни к чему обижать юного Михаила Скопина-Шуйского. Опять же и сам меч изрядно тяжел – разве мне с ним выстоять на протяжении всей церемонии?

Но можно сделать иначе. Я возьму его у Михаила в самом конце и, припав на одно колено, торжественно протяну Дмитрию, который, как подобает непобедимому цесарю, величественно примет его у меня, поклявшись одолеть всех врагов святой Руси, ну и так далее…

Идея ему понравилась. Он сразу оживился, весь загорелся, но и тут не просто подхватил ее, а попытался внести нечто свое. Дескать, припасть надо на оба колена, ибо так получится куда красивее.

Ну да, сейчас я и разбежался. Понял я про твою красоту. Не получилось в темнице, вот ты и решил публично, при всем честном народе хоть эдак, но осадить меня, указав тем самым место.

Как собаке.

Только я в дворовых псах не ходил и не собираюсь.

Нет, на мгновение мелькнула мыслишка согласиться с его вводной – в самом-то деле, пусть хоть разок потешит свое самолюбие, а от меня не убудет. Но тут я вспомнил, сколько гадостей он настряпал мне, и остался непреклонным.

Правда, в открытую дерзить не стал – ни к чему оно. Опять же мешало присутствие Власьева… Лучше найти более благовидный предлог, поэтому я, поморщившись, заметил, что на оба будет выглядеть как нечто униженно-холопье, а отсюда, дескать, потеряется и величие самой процедуры.

К тому же я буду вроде как представлять особу престолоблюстителя, а ему брякаться на колени, как прочим, сан не тот.

Если же сделать так, как предлагаю я, то все будет смотреться совсем иначе, что я сразу продемонстрировал на практике и, опустившись на одно колено, протянул воображаемый меч Дмитрию.

– Получается, что младший брат вручает меч старшему брату, – прокомментировал я, добавив: – Царевич – императору, рыцарь – рыцарю.

Он призадумался, глядя на меня и колеблясь в принятии окончательного решения. Вообще-то все выглядело неплохо, и главное – я был в этом положении куда ниже его, но его явно смущала моя горделиво вскинутая голова, что он не преминул заметить.

– Так и должно быть, – не полез я за словом в карман. – И почему бы мне не гордиться тем доверием, которое мне оказано? Тем более что ты и сам недавно назвал меня богатырем, так что пусть все видят, как этот богатырь вручает тебе меч не по принуждению, словно какой-то побежденный, потупив глаза, а с радостью, то есть по доброй воле.

– Лучше все-таки на оба, – вынес Дмитрий свой вердикт и, испытующе глядя на меня, предложил: – Вот давай-ка опробуем прямо сейчас и поглядим, как оно.

Он отошел в сторону, надменно задрал нос кверху и скрестил руки на груди в ожидании сладостного мига.

Ну да, так вот я сразу и разогнался. Вначале выиграй у меня, а потом уж кайф лови. И вообще, незаслуженные поощрения развращают людей, как нас учили в университете, а ты и без того развращен дальше некуда.

Нет, иное дело, если бы здесь стоял Борис Федорович Годунов. Перед ним, всенародно избранным царем, умнейшим мужиком, пусть даже он и не был бы отцом моей любимой, я бы встал не колеблясь, ибо не зазорно.

Но он – Личность, а ты так себе, просто в счастливый час погулять вышел да с удачей повстречался. Пока тебя бог Авось по головке гладит, а богиня Фортуна на пару с Тихе ласковые песенки в ушки напевают – ты на коне. А если отвернутся, что тогда делать станешь?

Словом, он добился обратного эффекта, и я, уже наплевав на присутствие Власьева, встал, небрежно передернул плечами, и сухо произнес:

– Еще раз поясняю, государь. Князю Мак-Альпину, как потомку древних шкоцких королей, зазорно вставать на колени перед кем бы то ни было. – И с усмешкой добавил: – Разве что это будет избранница моего сердца, которую я попрошу стать своей женой. Но ты, насколько я понимаю, мужчина, а перед ними… – И резко рубанул правой рукой, словно саблей, отсекая любую возможность компромисса. – Никогда!