Вот дерьмо. Я размышляю о том, что беллетристика создает нереалистичные представления о всесильности Интернета, когда вдруг слышу, как что-то ударяется о мое окно. За этим следуют еще три легких щелчка и громкий треск. Это камни.

Окно поддается не сразу, рассыпая хлопья краски. Наконец мне удается его распахнуть. Убедившись, что горизонт чист от гальки, я поднимаю сетку и высовываю голову наружу. Джеймс смотрит на меня снизу вверх, на лице у него написано удивление, что ему пришлось ждать так долго.

— Мне казалось, кидание камней разрешено только после полуночи, — заявляю я. — В следующий раз попробуй воспользоваться дверным звонком.

— Ага. Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, это отличная подсказка, что я здесь.

— И почему, интересно, это является проблемой?

Он игнорирует мой вопрос:

— Знаешь, я удивлен, что ты еще не пришла меня повидать. Ты вечно приходила к моей двери и надоедала мне. Помнишь, как я отказался попробовать твой магический трюк «Смертельный прыжок»?

О да, я помню. Честно говоря, я не могу винить его за то, что он не захотел прыгать с крыши в детский бассейн, а теперь, вспоминая об этом, я думаю, что этот трюк был не таким уж магическим. Но все это к делу не относится.

— Мне кажется, у тебя искаженные воспоминания, — заявляю я. — Это ты мне докучал.

— Как печально, что ты живешь иллюзиями, — говорит он и затем, прежде чем я успеваю придумать уничижительный ответ, кивает в сторону ограды. — Выходи. Можем обсудить, насколько ты не права.

— Заманчиво.

— Очень заманчиво, — говорит он с такой ангельской улыбкой, что это перестает казаться мне заманчивым. На нем серая рубашка с длинными рукавами и джинсы, которым не помешало бы немного стирального порошка, но помятый вид определенно ему идет. Однако я немного опасаюсь за свое поведение: моя бдительность подорвана усталостью, разочарованием и тем фактом, что теперь моя сестра меня ненавидит. Кроме того, сегодня я уже получила свою дневную дозу тайн и загадок, а отшельническое поведение Джеймса только заставляет меня задаваться новыми вопросами.

— Вот что, — предлагаю я, перевешиваясь через подоконник и стараясь не свалиться вниз головой в кусты, — приходи завтра в школу, тогда и поговорим.

Не знаю, чего ожидал Джеймс, но явно не этого.

— Но...

— Спокойной ночи, — нараспев произношу я, захлопывая окно, пока до меня не успели донестись другие его увещевания. Без ночного воздуха моя комната вдруг кажется мне душной и тесной. Но хуже всего то, как взволнованно колотится мое сердце. Это оттого, что я перегибалась через подоконник, решаю я. И кроме того, думаю я, выключая лампу и ныряя под одеяло, его необъяснимая ненависть к школе — хороший повод не выполнять данное ему обещание.

На следующее утро я жду Виолетту у ее шкафчика. Когда она, торопясь, выходит из-за угла, я атакую ее очередной порцией вопросов, включая тот, есть ли у нее на теле какой-нибудь боди-арт. Если они все принадлежат к некой группе, было бы логично, что у них у всех одинаковые татуировки или, по крайней мере, какие-то их вариации. В этот момент я кажусь себе очень умной.

— Боди-арт? — переспрашивает она, отрывая ниточку от подола хлопкового девчачьего платья с цветочным рисунком. Из-под него виднеются синие колготки и ботинки с многочисленными кнопочками. Ее наряды становятся все более и более авангардными.

— Татуировка, — говорю я. — Или пирсинг. Или татуировка.

Она по-прежнему выглядит озадаченной, и я начинаю сомневаться в своих умственных способностях. Несмотря на это, я все-таки указываю на колченогую бабочку на открытой лодыжке какой-то девочки, пытающейся откопать книгу в своем шкафчике. — Что-то вроде этого.

— О нет, — отвечает она. — Я бы никогда не стала рисовать на себе насекомых.

— Это не обязательно должны быть насекомые, это может быть что угодно. Звезда, например.

Ее лицо проясняется:

— У Невилла есть что-то такое!

Мое сердце начинает биться быстрее.

— А еще у кого-то из твоих знакомых?

— Да! — отвечает она, бросаясь к шкафчику и вытаскивая оттуда журнал. Она пролистывает его и находит фотографию певицы Рианны. — Вот здесь, — говорит она, показывая на пятнышко под ее ухом. — Мне кажется, это сделано с большим вкусом.

— Я имела в виду кого-то, кого ты знаешь лично. Может быть, Марисабель?

Она отрицательно качает головой: