Но Клеопатра вставать из-за стола не спешила. Складывалось впечатление, что ей хотелось если уж не с определённым человеком познакомиться, то хоть здание обойти и рассмотреть, как следует:

–  Как же местные достопримечательности?

–  Ещё надоесть успеют!
– последовал вполне рассудительный ответ.
– А вот свободного вечера у нас может долго не быть.

–  Злой ты стал… Съеду я от тебя…

–  Клео, кончай дурачиться, а то и в самом деле обижусь. Или всё-таки решилась сказать имена?

–  Танти, дорогой, ну не хочу я тебе врать. Поверь, мне самой жутко тошно, что приходится так себя вести, а если я ещё своих близких назову чужими именами, это будет откровенным предательством в их сторону. Я так не могу…

Парадорский сочувственно вздохнул. Потом покивал головой, словно соглашаясь с внутренними рассуждениями, и коварно ухмыльнулся:

–  Тогда тебе ничего больше не остаётся, как дисциплинированно вставать и идти за мной следом в нашу комнату. Причём обещаю: больно не будет. Тебе даже понравится. Не отставай!
– встал первым и пошел, не оглядываясь к выходу из столовой.

–  Вымогатель…, - понеслось ему вслед. Но встала молодая капитан безропотно и двинулась следом. Правда при этом почти никто не заметил, как она состроила гримасу в сторону внимательно на неё взглянувшего профессора. Вроде как пожаловалась. И в ответ получила успокоительный кивок. Мол, всё утрясётся.

По крайней мере, такое сложилось мнение у замерших во время своей беседы Гарольда и Малыша. Причём пилот первым толкнул десантника в бок:

–  Мне показалось, или они и в самом деле обменялись условными знаками?

–  Показалось, - буркнул Гарольд прищуриваясь.
– Показалось и тут же навсегда забылось.

–  Ну ладно, я уже и не помню о чём речь шла, - улыбнулся Малыш.
– Ну а ты тоже склерозом страдаешь?

–  Я - нет. И принял во внимание. По ходу постараюсь разобраться в этих непонятках.

–  Может тебе помочь?

–  В каком смысле?
– Гарри стал хмуриться, после такой настойчивости нового товарища.

–  Да просто постараюсь узнать про этого старикана: кто он такой, чего здесь делает. А то и познакомиться словно невзначай. Вдруг он всего лишь старый учитель Клеопатры?

Капитан Стенеси немного задумался, а потом согласно кивнул:

–  Попробуй. В любом случае хуже не станет.

Заместитель командира Дивизиона по комплектации, майор Хайнек чувствовал себя крайне озабоченным. После внимательного изучения личных дел вновь прибывших он чуть за голову не схватился: сразу восемь всемирно известных героя в одной группе! И как раз в тот момент, когда именно Хайтек прибыл на Нирвану в должности куратора группы. Создавалось впечатление, что это кто-то из недругов в штабе или императорского окружения подложил Хайнеку натуральную свинью. Попробуй поработай с такой знаменитой молодёжью, да ещё имеющей такие же воинские звания. И то ещё майор Парадорский казался вполне адекватным и толерантным. А вот что делать с такой как капитан Ланьо? Да и остальные наверняка не сахар.

Но больше всего обеспокоенности принесла сопроводительная записка, оформленная в виде директивной депеши непосредственно куратору группы от самого маркиза Винселио Грока. Можно сказать, третьего человека после правящего императора в иерархии влияния во всей Оилтонской империи. Ведь не секрет, что семидесяти шестилетнего маркиза сам Павел Ремминг считает, чуть ли не членом семьи и при семейных советах слово Винселио Грока имеет часто решающее значение.

И вот в депеше маркиз выдал некое двоякое распоряжение. С одной стороны он настаивал на том, чтобы молодым героям ни в чём не делали поблажек, но с другой стороны несколько противоречиво приказывал бдеть за стажёрами как за детьми родными. Особенно опекать и ограждать от неприятностей - девушек. Так как они, дескать, будущие матери, слабый пол, светлое будущее родного государства и вообще красавицы в любом смысле этого слова. И если с них хоть волосок упадёт с головы, то и голова самого куратора может закатиться куда-нибудь очень далеко на периферию. А о своей карьере в Дивизионе он тогда сразу может забыть как о детском сне.

Такие вот пироги с мармеладом! И думай, как тут выкрутиться: вроде и гонять героев надо как последних салаг, но и соломку стелить во всех местах, где те споткнуться могут. Абсурдней ситуации в жизни Минри Хайнека ещё не встречалось.

Мало того, к этому всему ещё и примешивалось странное чувство, совершенно личного свойства. Ещё только заметив Клеопатру Ланьо после выгрузки из транспорта, Хайнек сразу прикипел к ней взглядом, да так и не смог потом оторваться. В этом случае наслоилось сразу несколько личностных эмоций, в которых достаточно опытный воин пытался разобраться. Ну, во-первых, молодая капитан сразу и окончательно являлась средоточием, конгломератом всех внешних признаков идеальной женщины. Именно о такой, Минри всегда мечтал, именно такую всегда разыскивал, именно такой был готов при первой же встрече предложить руку и сердце. Причём желание иметь именно такую спутницу жизни, только усилилось многократно после жёсткой отповеди при личном общении во время расселения стажёров.

Во-вторых: Хайнек отчётливо понимал, верил в свою интуицию, что когда-то видел уже Клеопатру. Видел, любил и уже когда-то обожествлял. Так сказать любовное дэжавю. Если бы верил в повторное возрождение душ, то сейчас бы с уверенностью заявлял что любил, обожал и лелеял Клеопатру в своей прежней жизни.

Ну и в-третьих: впервые в своей жизни, ветеран тридцати двух лет от роду, испытал такое неприятное чувство как ревность. Причём ревность жуткую, почти непереносимую, весьма слабо контролируемую. И это было страшней всего. Вся его уверенность улетучилась, всё его самообладание испарилось, когда он понял: Клеопатра не просто находится в состоянии некоего флирта с молодым героем-майором, а и в самом деле ведёт себя с тем как законная и жутко любимая супруга. Причём ещё и однозначно любящая своего мужчину. То есть шансов на какое-то сближение с ней в будущем у офицера-ветерана не было. Вернее, почти не было. Ведь чего только в жизни не случается… В том числе и трагического… Порой даже прославленные герои гибнут…