–  Поговори у меня, поговори, - тон у Серджио стал угрожающим, хотя в глазах продолжали плясать смешинки.
– Я тебе и через сорок лет фору дам.

–  Через сорок? У-у-у…, разве столько живут?
– причём парень подумал явно о своём шестидесятилетии, а не о восьмидесятилетии командира.

–  Живут, живут, - утешил его полковник, хотя и добавил с нажимом: - Если язык умеют за зубами держать, как следует.

–  Мм?
– не открывая рта, Танти перешёл на язык жестов, которому как раз стали обучать на Кафедре. При этом он спросил, где его подловили в излишней болтливости. Капочи вначале присмотрелся к профессору Сартре, почти скрывшегося в облаке виртуальной аппаратуры, и только после этого стал переходить к делу:

–  Никому не проболтался о причине наложенного на тебя пять лет назад взыскания?

–  Как можно! Я ведь себе не враг!

–  А то майор Хайнек очень и очень интересовался подноготной этого наказания. Подозревает в чём-то особо тяжком и страшном…

–  Странный, он, однако… И чего на меня взъелся? Солдафон!…

Серджио ухмыльнулся:

–  Чувствует, что ты не на своём месте. А капитану Ланьо ты не проговорился?

–  Ей - тем более!
– воскликнул Парадорский. И тут же признался: - Хотя я даже себе представить не могу, что будет, когда она узнает: муж моложе её на год.

–  Кошмар! Ужасно!
– с несвойственным для него сочувствием поддакивал полковник.
– Как вы эту трагедию переживёте, не представляю…!

Тогда как молодому герою было совсем не до шуток, а у него перед глазами промелькнуло то самое событие более чем пятилетней давности, которое до сих пор не давало ему покоя.

Воспоминания о 3589 году, Оилтон

Дело происходило сразу после торжественного вручения наград, присвоения внеочередных званий все героям событий на Хаитане. Молодые космодесантники стояли своим кружком в преддверии праздничного банкета в главном зале родного училища и с восторгами припоминали моменты только что закончившейся церемонии. Всё-таки личное пожатие руки самим императором, пусть даже и в довольно узком кругу, без единого журналиста, событие весьма и весьма экстраординарное. Ну и гвоздь всего события, вручение Парадорскому ордена Изумрудный Листок - будоражила кровь не только ему. Поэтому несколько неприятным диссонансом оказались для всех слова одного из воинов Дивизиона, который приблизился к группе курсантов и официальным тоном обратился к молодому герою:

–  Тантоитана Парадорского, немедленно вызывает полковник Капочи в седьмую аудиторию.

Что-то в его тоне сразу не понравилось ребятам. Особенно Клеопатра всполошилась. Она увязалась за своим парнем до самого места вызова и всё спрашивала:

–  Что ему от тебя надо?

Вопрос, понятно, риторический, на который Танти пообещал ответить только после выяснения причины вызова. Кажется, его любимая собралась и в саму аудиторию проскользнуть с невероятной наглостью, но стоящий у входа дежурный её и не вздумал пускать, а потом и дверь плотно закрыл. Так что подслушать девушка ничего не смогла даже при всём желании. Хотя и волноваться ей вроде как повода не было. Просто было до жути интересно.

Тогда как молодой герой-космодесантник внутри аудитории номер семь пережил один из самых неприятных моментов в своей жизни. Командир Дивизиона ожидал его там в полном одиночестве, выслушал доклад о прибытии и вместо поздравлений с наградой, сразу перешёл к обвинениям:

–  Почему ты до сих пор не признался в содеянных преступлениях? Или не учитываешь, что чистосердечное признание смягчает вину и уменьшает сроки заключения?

Первый раз в своей жизни Тантоитан настолько испугался что покраснел, ему спёрло дыхание, и он почувствовал головокружение. Панические мысли разбежались во все стороны, потом несколько раз вернулись обратно в мозг, сталкиваясь словно волны цунами и лишая так нужной в данный момент сообразительности, концентрации и здравого рассудка. Только и мелькала на периферии сознания глупая фраза из какой-то книги: "После наивысшего триумфа, его накрыла трагическая длань неудачи. И он бесславно погиб в глубокой пучине чёрного отчаяния…"

Содеянных преступлений на своей совести Парадорский имел три. Так ему казалось. Причём третье проходило по категории не уголовно наказуемых: более года назад, он при соучастии Гарольда Стенеси обманом заставил их друга Романа Бровера поступить вместе с ними в космодесантное училище. Но вряд ли главного куратора имперской безопасности могли заинтересовать шалости мальчишек.

А вот остальные два преступления - являлись явно более весомыми. А в том, что они раскроются, немалую роль могло сыграть и недавно состоявшиеся события: подвиги, награды, звания. Служи Парадорский тихо, так сказать, не высовываясь, никто бы под него копать и проверять не стал. А тут - весь набор: и лучший, и сильнейший, и удачливый, и сообразительный, и… И всё остальное тоже. Понятно, что такой парень ухарь, парень-хват просто обязан был быть проверен службами безопасности. Наверняка его биографию отныне знали ещё до зачаточного периода. И наверняка обратили внимание на несоответствие дат рождения в разных документах. А это было очень страшно. Очень страшно и печально.

На фоне этого преступления, третье попросту меркло: убийство нескольких террористов, пытавшихся под покровом ночи и с помощью современной блокирующей сигнализацию техники пробраться на территорию одной из школ интернатов Китланда в ночь с девятого на десятое мая три тысячи пятьсот восемьдесят восьмого года. То есть, чуть более года назад. Тогда молодой выпускник школы превысил все свои полномочия и собственноручно успокоил весьма странных вооружённых уркаганов. Непосредственно после самого события, главного участника схватки вроде как не отыскали, но сейчас, после всех совершённых подвигов могли и более подробно сравнить все данные, сличить размеры обуви, малейшие детали и отыскать так удачно ушедшего от собственной славы парня.

Но именно страх и растерянность помогла Парадорскому в начальные моменты нелёгкого разговора с полковником Капочи не наговорить глупостей. Пока он стоял столбом после первых вопросов, и пытался вернуть себе хоть какое-то самообладание, время шло. А это раздражало больше уже самого командира Дивизиона. Он повысил голос:

–  Чего молчишь как мраморная статуя? Или язык проглотил?

Зато эти вопросы вернули парню хоть какую-то сообразительность:

–  Если статуя из мрамора, то…, откуда язык возьмётся…?