Шрифт:
– Впрочем, тетушка сказала мне, что истинная любовь развивается после свадьбы…
– Вероятно, она права, – заметила я дипломатично.
Мы принялись перебирать знакомые нам супружеские пары. Я старалась больше говорить о Сигезбеках, чья супружеская жизнь и взаимные чувства могут почитаться образцовы ми. Вдруг я посмотрела на Ее высочество и поняла, что мы подумали одновременно обе об одном и том же: каким образом императрица могла получить понятие о развивающейся супружеской любви, если единственный законный супруг Ее величества, герцог Курляндский, скончался едва ли не тотчас после свадьбы… Мы не намеревались обсуждать этот вопрос вслух, но про себя, в уме, каждая из нас предположила естественным образом, что говоря о развитии супружеской истинной любви, императрица имеет в виду свою короткость с обер-камергером… А если бы мне довелось сделаться правительницей обширного государства, что ж, вероятно, и я бы дружески болтала за пяльцами в своих покоях с женой Андрея, которого непременно сделала бы обер-камергером. Думаю, обязанности обер-камергера при моей особе не помешали бы ему заниматься живописью…
Принцесса приглашена в качестве почетной гостьи на смотр полка, такого же, как будущий Бевернский. Я предполагаю, что смотр этот затеян фельдмаршалом с целью благою успокоения нетерпеливого юноши. На смотре присутствовал и Бирон. Перед каждым маневром командир полка испрашивал согласия у принца. И поразительно было видеть, как сам фельдмаршал участвует в этих маневрах на правах простого офицера. Зрелище вышло весьма красивое. По окончании смотра все офицеры направили своих коней к принцу и, замерев на скаку, благодарили его за оказанную полку высокую честь. В их числе был и фельдмаршал. Растроганный принц обратился к Ее высочеству и сказал с восторгом, что не видел ничего прекраснее этого полка. Затем он обратился к обер-камергеру и спросил, когда же осуществится заветное желание командовать полком, желание, для исполнения коего принц и прибыл из своего отечества. Обер-камергер усмехнулся крупными чертами своего большого лица и заверил принца, что это непременно будет:
– Но не надо торопиться, это дело не самой большой важности…
Итак, человек, наиболее приближенный к Ее величеству, почти открыто и ясно высказался о том, какое дело должно считаться для Его светлости в России первостепенным…
Принц и Ее высочество казались смущенными.
Ее величество изволила пригласить принца для участия в императорской охоте в особо отведенных угодьях. Принцесса не любит и не понимает охоты, полагая ее в глубине души своей простым убийством животных, беспомощных и беззащитных. Она жалуется мне, что чувствует себя одинокой:
– Так же, как и ты, Ленхен. Я знаю, так же, как и ты…
– Но я не покину вас…
Однако легко понять, что принцессе хотелось бы услышать подобные слова отнюдь не от меня, но от Его светлости…
Вечером, за карточным столом, Ее величество объявила, что дарит принцу два баркаса с матросами…
Во время прогулки в саду принц сказал Ее высочеству, что приготовил подарок и для нее:
– Но это не имеет отношения к морю…
Когда они возвратились во дворец, он поднес принцессе этот подарок. Это оказался сделанный им собственноручно рисунок, изображающий штандарт все еще не укомплектованного Бевернского кирасирского полка: квадратное полотнище, укрепленное на копьевидном древке, украшенное бахромой. На полотнище изображен герб империи Всероссийской… Принцесса была тронута. Надежды ее на нежность оживились. На другой день по возвращении с прогулки она подарила Его светлости кресло с подушкой, вышитой ею так же собственноручно.
Удивительно, но сегодня произошло крещение Ее высочества в православную веру. Я полагала, что это совершилось давным-давно. Принцесса казалась мне даже очень приверженной к вере своего народа. Но официально это произошло лишь сегодня. Теперь устранено опасное препятствие для престолонаследия. В этой империи не потерпели бы правительницу-лютеранку.
Двор переехал в Петергоф, и я часто вижусь с Андреем.
Сегодня вице-канцлер Остерман объявил во всеуслышание в покоях Ее величества во время карточной игры, что никто кроме принца Антона Ульриха не будет мужем принцессы Мекленбургской (это все еще является официальным титулом Ее высочества)! Сказано было тоном несколько шутливым. Все поспешили усмехнуться. Но все понимают серьезность и значимость происходящего.
Вчера я застала Ее высочество в слезах. Отец принцессы, которого она не может помнить, герцог Карл Леопольд, прислал из Шверина протест против ее возможного брака с Антоном Ульрихом. Герцог полагает этот союз оскорбительным для его чести, поскольку Брауншвейгский дом нанес ему значительные убытки. Ее величество изволила посетить покои принцессы, утешала племянницу и говорила, что герцог не может помешать браку, ведь Ее высочество уже перешла официально в православие. Отец принца уже дал свое согласие на этот союз.
Однако же не стоит думать, будто все обстоит до такой степени благополучно. В последнее время я принуждена проводить много времени в обществе сестер Менгден. Юлия сделала попытку сблизиться со мной душевно. В частности, она сказала, что никогда не одобряла поведения своей сестры Доротеи и тем более своего зятя, графа Эрнста. Юлия жаловалась на одиночество и тоску. Она призналась мне, что получает тайно письма от Линара через нового саксонского посла. Мне показалось, то есть я была уверена, что Юлия ждет от меня ответной откровенности. Я, в свою очередь, пожаловалась на одиночество. Она с некоторой робостью упомянула о герцоге де Лириа.
– О, это было такое ребячество, – сказала я грустно. И заговорила о том, как грустно жить, не будучи ни в кого влюбленной. По окончании этого разговора я чувствовала себя лгуньей, да я ею и являлась. Гадко!..
Юлия поведала мне множество сплетен, которые уже ходят волнами о Его светлости. Иные из них показались мне совершенно непристойны. Говорят, в частности, будто принц подвержен эпилептическим припадкам, унаследованным от матери. Еще отвратительнее сплетня о якобы слабых ногах принца и возможной его неспособности к супружеской жизни. В салоне леди Рондо выражают мнение, что природный русский был бы лучшим мужем для принцессы. При дворе толкуют, будто обер-камергер ведет двойную игру, поддерживая намерения британского посланника, лорда Рондо, расстроить возможный брак принцессы с принцем Вольфенбюттельским. Кништедт направо и налево высказывает жалобы на Бирона и Остермана, потому что дело заключения брака никак не подвигается. Кништедт уверяет, что обер-камергер груб с ним…