Об этой женщине заговорили в городе…

Она была восточной принцессой…

Спустя несколько дней после приезда в Париж Елизавета собрала в своей новой гостиной Шенка и Эмбса. Она была свежа, задорно весела, шутила и то и дело заливалась смехом, как маленькая озорная девочка, задумавшая очередную проказу…

– Военный совет! – объявила она, поведя рукой, будто перед ней сидели и вправду полководцы, тактики и стратеги.

Клавесин и арфа еще не были распакованы. Но сундучок с книгами уже был раскрыт. Легко повернувшись и гибко перегнувшись со стула, она протянула в раскрытый сундучок обе руки в легких шелковых рукавчиках и быстро выложила на стол несколько пестрых томиков.

– Вот! – Она говорила с торжеством. – «Персидские письма» Монтескье! Антуан Гамильтон! Жак Казот «Продолжение „Тысячи и одной ночи“! Пети де ла Круа „История персидского султана и его визирей“! Два тома „Тысячи и одной ночи“! „Тысяча и один день“ того же де ла Круа!.. [52]

Шенк уже догадался о ее намерениях.

– Но как же вам поверят? – спросил он. – Как же вам поверят, если вы позаимствуете реалии для своей турчанки из сказок?

– Именно потому и поверят! – безапелляционно и весело заявила красавица. – Самое главное – распространить слухи! И ни за что не отвечать! Разве я виновата в том, что обо мне рассказывают нечто странное?

– Но придется и самой хотя бы что-нибудь сказать, – заметил фон Шенк.

– Я скажу!.. – Она смеялась звонко. – Ну, конечно же, я скажу! Я даже буду подписывать бумаги! – Она хлопнула ладошкой по стопке книг и побежала в спальню, но тотчас выскочила, слегка придерживая платье у пояса и открывая таким образом маленькие ножки в комнатных бархатных туфельках. Она бросила на стол лист бумаги и рядом поставила чернильницу с пером. Схватив перо, склонилась и размашисто вывела какую-то надпись.

Шенк и самозваный барон Эмбс подошли к столу и взглянули.

На листе было написано легким летящим почерком: «Aly Emettee».

– Это и есть наша турчанка? Али Эмете? – спросил Шенк.

Елизавета не ответила. Она быстро перелистывала книги…

– Вот!.. – Она читала вслух: – «…я решил попытать счастья в Черкессии, стране, издавна славившейся своими красавицами…» И далее: «…После смерти короля страной правила его супруга королева, у которой было четыре дочери – старшей по достижении совершеннолетия предстояло взойти на трон. С ней-то я и связывал свои надежды на будущее, но судьба… распорядилась иначе. Не успел я прибыть в Черкессию, как узнал, что королевскую семью постигло несчастье, ибо в стране произошел неожиданный переворот. Некий мелкий властелин, заявив неосновательные притязания, сумел взбунтовать переменчивый и неугомонный народ, подкупил вельмож и так внезапно захватил власть, что королева с дочерьми едва успела спастись…» [53] Ну, как?.. – Она торжествовала. Шенк и Эмбс усмехались. Она продолжила листать и читать: – «Вскоре он принял бразды правления и стал царствовать под именем принца Гали…» [54] И еще!.. Астракан, Багдад и Черкессия – именно здесь чаще всего происходит действие сказок о дивных приключениях и происшествиях, случающихся на Востоке!..

– Я понял, – сказал Шенк, – но все же, что именно следует говорить о вас, госпожа Али Эмете?

– Да говорите что хотите!.. – Она вновь залилась смехом и только вдоволь нахохотавшись, сказала уже более серьезно: – Нет, я не турчанка! Я скорее персиянка! Мой отец, князь Гамет, являлся правителем Черкессии. Когда он был незаконно лишен престола, мой дядя Гали, владетельный князь Багдада, приютил меня в своих владениях. Узурпатор погубил моего отца, мою мать и сестер. Нянька и верный слуга тайно доставили меня в Багдад. Я получила весьма тщательное воспитание, дядя нанимал для меня французских учителей. Мне исполнилось шестнадцать лет, и тогда он сказал мне, что помимо Черкессии я могу также претендовать и на русское княжество Волдомир, откуда была родом моя покойная мать, последний князь Волдомир приходился мне родным дедом, но увы! – княжество было захвачено одной из русских цариц!..

– В эту сказку никто не поверит, – заговорил Эмбс.

Елизавета была немного обижена.

– Смотря как рассказывать! – бросила она.

– А как бы ни рассказывать! – решительно возразил Эмбс.

Но фон Шенк был иного мнения:

– В этой мешанине что-то есть! – Он потер ладонь о ладонь. – Только не нужно сразу оглушать собеседника всей этой сказочной дребеденью, надо упоминать названия и имена как бы мимоходом, небрежно, и столь же небрежно уведомлять о различных обстоятельствах жизни княжны…

– Отлично! – воскликнула княжна. – А теперь… Разве я не заслужила визит к Дюша?..

И они поехали к известной Дюша, хозяйке модной лавки неподалеку от Оперы.

В Париже распространились толки о персидской княжне. Нельзя сказать, чтобы парижан очень поражало прибытие в их город подобной знатной особы! Париж Луи XV видывал самых необычайных чудаков, авантюристов, самого экзотического происхождения, вплоть до чернокожих. Здесь, в Париже, происходили самые необычайные взлеты судеб, здесь маленькая Жанна, девочка с улицы, преображалась в знаменитую «шлюху Дюбарри», обожаемую любовницу старого короля. Почему бы и не прибыть в этот город изгнанной из отечества персидской княжне?!.

Тем не менее Шенку снова удалось получить значительные кредиты.

…Ей не хотелось мужской ласки, никаких объятий, никаких поцелуев… Теперь у нее снова появился некий круг знакомств, круг людей, с которыми она могла говорить, круг, где она даже могла блистать, блистать красотой, вкусом в нарядах, остроумием и яркими познаниями… Ей уже стало казаться, что она и вправду имеет в своей судьбе нечто таинственное, и потому в будущем ее также может ожидать таинственный взлет, который неизвестно как произойдет, но произойдет… И не то чтобы ей не хотелось любить! Нет, ей хотелось любить самой и хотелось еще более, чтобы любили ее! Но вспоминая о любви, она вспоминала только одного человека, единственного свидетеля ее детства, ее бедного, ее истинного детства, только одного человека, Михала. Но теперь она, кажется, была так далеко от него, как могут отдаляться друг от друга только планеты или кометы в бесконечном пространстве Вселенной…