Отвечать — бессмысленно. Как и благодарить. Но теперь Сергей не спешил к заветной двери, за которой гул этих голосов оборвется. Возле самого порога кто-то сказал:

— Сергей? Давно тебя тут не было. С чем пришел?

Контролер у двери пропустил без расспросов, лишь с сочувствием посмотрел ему вслед.

Сергей не мог не знать, что, появившись в подтрибунном помещении, привлечет всеобщее внимание, и потому снова заспешил. Но его задержал знакомый низковатый голос:

— Сережа, на пару минут.

Ни с чьим не спутаешь голос нынешнего тренера соперников Веретеева. И встреча эта не просто обрадовала Сергея, но и каким-то странным образом ободрила. А чувства свои приходилось прятать: слишком много глаз придирчиво и осуждающе следили за ними.

— Здравствуйте, — Сергей пожал протянутую руку. — Вы улетаете завтра?

— Нет, сегодня. Да и директор тут. — Веретеев устало поморщился, но вдруг ожил, немало удивив Сергея. — Ты прости мое нетерпение. Твое возвращение для меня пока что загадочно. Я знаю, что скажет по этому поводу тот же Савельев. Но прежде всего, хочу знать правду от тебя. Что ты задумал?

Сергей по достоинству оценил проницательность Веретеева. Оглядевшись по сторонам, оценил и обстановку: их — с какой-то простейшей жадностью — слушали.

— Вряд ли здесь место для признаний, — сказал Сергей.

— Мальчишка, в мои годы долго терпеть — сверх сил. Я не понял тебя. — Веретеев неумело лукавил, и Сергей его разгадал. — Я могу подозревать — как и все. Да еще старческое любопытство. Молодые должны прощать его старикам.

Веретеев даже развел руками, словно бороться против собственного вмешательства в чужую жизнь был не способен.

— Трудно ответить точно, — сказал Сергей.

— Да, конечно, — быстро согласился Веретеев, — трудно, но все-таки можно. И я слушаю тебя.

— Хорошо. Я был неправ.

Густые седые брови Веретеева взлетели: он-то знал, что никому еще не доводилось услышать от Сергея Каткова признания такого рода.

— Не в том не прав, — продолжал Сергей, — что Минина уравнял с собой, да и Савельева тоже. Не прав был в том, что хотел заставить сделать выбор между собой и Мининым, а вышло — между собой и «Звездой». Я тогда не продумал. Вопрос надо ставить не так. Между ним и «Звездой» — не иначе. Все остальное неправильно.

— Но ведь если твое возвращение окажется неудачным, тебе будет тяжелее вдвойне, — сказал Веретеев. — Не только за себя тяжело, но и за брата.

— Свят и сам не пропадет. А если говорить только обо мне, то, наверное, есть что-то большее в нашем деле, о чем мы почему-то стесняемся говорить вслух.

Веретеев неожиданно — и опять неловко, смущенно — обнял Сергея за плечи, повернул лицом к раздевалке.

— Для кого-то есть, для кого-то еще будет, а для кое-кого только было, как для меня, например. Иди. Тебя ждут. Нельзя заставлять ждать.

— Вы думаете, они меня ждали? Несмотря на все — ждали, простив или даже все забыв?

— Не знаю, — уклонился Веретеев.

— Все вы знаете. Вы же сами верили, что я вернусь.

— Наверное, так было. Ждал возвращения. Но я тебя к себе ждал. Еще осенью. Ждал, как ребенок ждет новогоднюю елку.

— Нет, этого не могло быть. Или — «Звезда», или — конец моему футболу.

— И это я тоже знал. Иди. Будь здоров, — помедлив, Веретеев добавил: — Удачи тебе во всем, что ты задумал.

По пути в раздевалку, у самой двери, Сергей обернулся: чей-то пристальный взгляд вынудил его замедлить шаг. В холле появилась Ирина в сопровождении молчаливого Збарского, за которым, что-то рассказывая, бодрячком шел Минин.

Она была в долгу перед Мининым. В долгу, который ничем не могла возместить.

Разрыв с Сергеем поразил ее прежде всего своей нелепостью. Нелепостью, которая не поддавалась никаким объяснениям. Казалось, что еще какой-то один день — и она сменит фамилию. Весь мир был шумным и сверкающим, все пылало вокруг солнцем. И вдруг весь этот мир в один миг рухнул.

Сперва — словно Минина и не существовало никогда — гнетущая пустота.

Ее брат был ни при чем. Его скрытая война с Катковым оставалась достоянием лишь двоих — брата и Сергея. Виноват был Святослав, мальчишка с пытливым и безжалостным взглядом, по-юношески колючий и наделенный удивительной, не по годам, твердостью характера.

Собственно, последнее объяснение было вовсе не с самим Сергеем, а с его братом. В присутствии упорно молчавшего Сергея.

Да и не объяснение вовсе.

Этот мальчишка приехал с какого-то юношеского турнира — его без конца включали во всякие юношеские сборные. Приехал и застал брата, прикованного жесточайшим гриппом к постели. Команда улетела на очередные игры без своего капитана, а Ирина и не шила о болезни Сергея, полагала, что он уехал добывать голы для «Звезды».