– Работает мотор, как часики!.. Могу подбросить, если недалеко.

– С удовольствием, – сразу принял предложение Вальтер, усаживаясь рядом с шофером. – Мне тут близко.

Когда штабной «опель» остановился у кирпичного дома, шпики многозначительно переглянулись: они по номеру узнали, кому принадлежит легковая.

Вальтер, не торопясь закрыть дверцу «опеля», небрежно бросил шоферу:

– Если что надо, не стесняйтесь, подкатывайте, – и, не обращая внимания на шпиков, вошел в подъезд.

Неторопливо поднялся на третий этаж по стертой широкой железной лестнице. Задержался на площадке, огляделся. За ним никто не следил. Сверху хорошо просматривались лестничные марши и площадки, если стоять у перил. Быстро взбежал на четвертый этаж и трижды условным сигналом позвонил. Дверь чуть приоткрылась на ширину цепочки.

– Кто здесь? – спросила Марина и, узнав Вальтера, распахнула дверь. – Вы позвонили, а я не поверила… Проходите, проходите… Мы условились на семь часов, я еще и не собралась… Что-нибудь случилось, да?

Марина стояла в легком халате, наброшенном торопливо. Волосы ее, слегка влажные, небрежно спадали на плечи. Она, видно, только что умылась, и приятная свежесть осталась на лице, проступая тонким румянцем на щеках. Но в суженных глазах, устремленных на Вальтера, в дрогнувших полосках бровей угадывалась напряженность тревоги.

– Ничего не случилось, – поспешил успокоить ее Вальтер. – Просто так надо.

– А я подумала… Одни страхи в голову лезут.

– Индюк думал, думал и в суп попал, – пошутил Вальтер, останавливаясь посреди комнаты, и тихо спросил: – Где рация?

– Уже в чемодане, – так же тихо ответила Марина. – Только антенну не снимала, ждала вас.

«Какое у нее удивительное лицо, особенно глаза, – подумал Вальтер. – Не скажешь, что красивая, но лицо такое притягательное, симпатичное, русское… Как я раньше не замечал, странно даже… И выражение так меняется, и губы такие, что не надо никакой помады. А глаза, глаза!» А вслух произнес:

– Хорошо.

Марина не поняла, что именно «хорошо» – то, что не успела снять антенну или что ждала его прихода. Она просто немного растерялась от неожиданного прихода и чувствовала себя довольно неловко, ибо еще не успела переодеться, привести в порядок волосы, подкрасить брови… Ей не хотелось показываться Вальтеру в таком неприглядном виде, хотя Марина давно желала видеть его у себя. И такое двойственное чувство выбило ее из привычной колеи. Она мельком взглянула на себя в зеркало: как же теперь ей одеваться? При нем, что ли?..

– А из окна чудный вид, улица просматривается, – сказал Вальтер, подойдя к окну, отмечая про себя, что отсюда ему хорошо будет наблюдать за подходом к дому.

– А те двое торчат у подъезда?

– Торчат, – ответил Вальтер, ему с высоты хорошо были видны шпики.

– Постойте так, не оборачивайтесь, – вдруг решительно произнесла Марина, удивляясь своему требовательному тону. – Я постараюсь это сделать быстро, я сейчас… Мне надо переодеться, понимаете?

– Понимаю, – отозвался Вальтер.

За его спиной скрипнула дверца шифоньера. «Скорее бы она прихорашивалась», – подумал он почему-то с неприязнью и вдруг почувствовал нежный, едва уловимый запах чистого женского белья. Ему стало жаль ее, одинокую, в сущности, молодую женщину, заброшенную волею долга в далекую Бельгию. Ему захотелось сказать Марине несколько теплых слов. Кто знает, что произойдет с ними через час, через полчаса, когда она по его приказу выйдет в эфир? Знает ли она, что фургон находится неподалеку в переулке?

Он приблизился к окну и с удивлением обнаружил, что стекло, словно зеркало, отражало глубину комнаты, и Вальтер увидел Марину. Она стояла к нему лицом, без халатика и Вальтер не мог отвести взгляда от линий ее тела, стройного и молодого.

Кровь хлынула ему в голову, он ощутил, как вспыхнули щеки. Ему стало неловко, что он так бесцеремонно разглядывает Марину. Вальтер отвел глаза и стал смотреть прямо перед собой в окно на противоположный дом.

– Скоро вы? – наконец выдавил он из себя.

– Сейчас, сейчас…

Когда Вальтер снова взглянул на отражение в стекле, он увидел, как Марина через голову надевала платье. Он облегченно вздохнул.

– Где рация? – спросил он, переходя на официальный деловой тон.

– В чемодане, я уже говорила вам, – с легким лукавством в голосе ответила Марина, по-своему понявшая состояние Вальтера.

– Когда сеанс? – задал вопрос Вальтер, делая вид, что не заметил ее лукавства.

– В двадцать ноль-ноль.