– На химическом заводе! На химическом заводе взрыв! – прокричал длинноволосый парнишка, кативший на велосипеде.

А через несколько минут, разгоняя встречный транспорт ревом сирены, по проспекту в сторону химического завода промчались четыре крытых немецких грузовика, в кузовах которых сидели вооруженные солдаты…

Марина смотрела вслед машинам и чуть улыбалась.

«Спешите, скорее спешите понюхать дыма и гари, – думала она. – Патриоты Брюсселя шлют привет».

В кафе было людно и весело. Приглушенно играла музыка. Марина в хорошем расположении духа (только что Брюссель салютовал взрывом русскому наступлению) заняла свободный столик у окна. Официантка принесла ей чашечку кофе и взбитые сливки. Но не успела Марина поднести чашечку к губам, как над ее головой раздался приятный мужской голос:

– Если вы не возражаете, я займу свободное место. Перед ней стоял немецкий офицер военно-воздушных сил, высокий, худощавый блондин с довольно приятными чертами лица. Серо-голубая форма летчика ему шла. Марина не уловила обычной нагловатой самоуверенности победителя, а скорее увидала смущение молодого вполне интеллигентного человека. И он, опережая Марину, сказал:

– Не говорите, ответ я прочел в ваших глазах… Они у вас выразительные!

Он говорил искренне, и эта искренность тронула Марину. Она тут же, без всякого намека на флирт, произнесла спокойным тоном:

– Вы первый, из всех ваших… который обращает внимание на выражение взгляда.

– Польщен вашей оценкой. Так вы не возражаете?

– Вы же все равно сядете, – сказала Марина равнодушно.

– Если не хотите, я поищу себе другое место.

– Мне все равно.

– Тогда я сяду. Благодарю вас, – он сел напротив, и Марина почувствовала приятный запах мужского одеколона. – Если вы не возражаете, я закажу коньяк?

Офицер положил на стол толстую книгу и газету, подозвал официантку и заказал коньяк и кофе. Марина стрельнула по обложке книги: «Гете. Том первый».

– Можно вам задать вопрос? – спросил офицер.

– Пожалуйста, – Марину начинала увлекать эта игра в благородство. «Надолго ли тебя хватит, лейтенант? – думала она. – Когда же предложишь себя в друзья: сейчас или после первой рюмки?»

– Скажите, почему бельгийские женщины так враждебно настроены к нам, немцам?

«Начало оригинальное, но смысл старый», – отметила Рубцова.

– Могу ответить только встречным вопросом, – сказала ему Марина. – Неужели вы, покорив нашу страну, уже считаете, что каждая бельгийка должна стать наложницей и ублажать вас?

– Простите, но вы слишком резки и делаете преждевременные обобщения.

– На основе, так сказать, личного опыта, – ответила Марина. – По улице днем пройти невозможно, а вечером и подавно.

– Приношу извинения за всех тех, кто когда-либо причинил вам неприятности, – произнес летчик, склонив голову, отчего его чуть вьющиеся белокурые волосы упали на широкий лоб. – Но не все немцы такие, как вы думаете.

– Спасибо, насмотрелась.

– Вы видели лишь десятки, сотни, может быть, даже тысячи. Но нас в Германии – миллионы. И все – разные люди, как и везде на земном шаре. Есть грубияны, а есть интеллигенты, есть наглецы и есть воплощение доброты и нежности, – он взял бутылку коньяку. – Разрешите наполнить вашу рюмку?

– Я не употребляю спиртного, – остановила его Марина.

– Понимаю, понимаю… Вам сейчас хочется встать и уйти, чтобы потом о вас не говорили, что вы «проводите время с немцами»… Верно? Угадал ваши мысли?

«Ну, если только такие мысли лейтенант прочел в моих глазах, так это великолепно!» – Марина мысленно усмехнулась «проницательности» офицера. И вслух произнесла:

– Почти угадали. Мне пора.

– Благодарю за компанию, – ответил офицер и потянулся за газетой, одним этим жестом он давал ей понять, что понимает и принимает «нежелание вести беседу».

Вдруг Марину словно ударило током: с газетной страницы на нее глянуло знакомое женское лицо. Удивительно знакомое. Марина всмотрелась в фотографию. Светлые волосы, расчесанные на пробор, открывали высокий чистый лоб. Открыто и немного испуганно смотрели на Марину глаза ее. Полные, четко очерченные губы плотно сжаты, в уголках застыла горестная складка. Лицо простое и не слишком выразительное. «Я знаю эту женщину, – первое, что подумала Марина. – Но где и когда мы встречались?» Она только теперь обратила внимание на крупные жирные буквы, которые шли по всей ширине газетной полосы. Марине была видна часть газеты, и она прочла: «…ийца поймана».