— Я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал из-за тебя, — Иероним пожал плечами и встал, — Никуда не уходи из отеля без меня. Лучше вообще и шага без меня не делай.

— И все-таки, ты моя мамочка, — Виктор поджал губы. Ему о многом сейчас хотелось поговорить с Аурикой, ему хотелось посидеть рядом с Грейс в одиночестве, и при этом совсем не хотелось, чтобы все это время за ним следовала эта бледная тень.

— Тот Чистильщик, которого послали вместо тебя, уже в городе? — спросил он. Иероним покачал головой и хотел было что-то сказать, но Виктор перебил его: — Дай мне один вечер, а с завтрашнего утра можешь стать моей личной собакой Баскервилей.

— Это прозвучало унизительно, — прошептала Пенелопа, скосив глаза на Виктора.

— Как будто бы он еще не привык, — ответил Гадатель. Иероним промолчал. Он кивнул и ушел, оставив их вдвоем на скамейке. Ему больше нечего было говорить, а то, что они узнали, Виктор и так не собирался ему рассказывать. Так что, глядя вслед уходящему Чистильщику, Гадатель испытывал лишь облегчение.

— Я думала, что тебя хотят заманить на маяк, чтобы украсть у тебя магию. Что нам скоро встретится кто-то такой, кто расскажет тебе историю этого места так, чтобы тебе захотелось туда пойти, — вдруг сказала Пенелопа. Она положила свою руку на руку Виктора, но смотрела куда-то в сторону, — А оказалось, что они не хотят, чтобы ты знал о маяке вообще. Иероним бы убил тебя, а Оливер потом унес бы твою магию в Ловце на маяк и… — она прижала кулак к своему лбу и зажмурилась. Она всегда так делала, когда злилась на себя, — Почему я не поняла этого сразу, почему…

— Успокойся, Пенелопа, — Виктор обнял ее за плечи. В этом его движении была вся забота, которую он мог проявить по отношению к ней, и вся, какую она ждала — они знали друг друга лучше, чем кто-либо другой. — Успокойся, Пенелопа, — повторил Виктор. — Мы все решим, как только найдем шпиона. Человека с Ловцом…

Виктор наблюдал за Аурикой уже почти час. Он выпил два стакана виски и, почему-то, в этот раз чувствовал себя немного пьянее, чем обычно. Может быть, в этом было виновато то, что он все еще был слегка голоден, а может, волнение.

Он не мог ей сказать того, что должен был, не хотел ее обидеть, но в то же время он отлично понимал, что другого выхода у них нет.

— Аурика, — позвал он девушку, — Мне нужно с тобой поговорить.

Бар был пуст. Даже Иероним, вопреки ожиданиям Виктора, не спустился сегодня, чтобы выпить ирландского кофе или поужинать, а певица с музыкантами лишь заглянули в зал на пару мгновений и тут же куда-то ушли. Виктор слышал каждый стук бокала о бокал, когда Аурика убирала их, скрип каждой из дверц шкафа, когда их открывали.

— Наконец-то ты заговорил со мной, а то я уже испугалась, — Аурика улыбнулась и подошла к нему.

— Нам нужно перестать… встречаться, — сказал Виктор как можно быстрее, словно боясь, что запнется в самом начале и договорить уже не сможет.

— Перестать встречаться? Но ведь это… несерьезные отношения и так, — пробормотала Аурика. Виктор ощутил ее встревоженность и покрепче сцепил руки в замок.

— Ты привязываешься ко мне, а я не хочу сделать тебе больно, — он чувствовал себя нашкодившим школьником, тщетно пытающимся объясниться с родителями. У него пересохло во рту, кружилась голова, и только алкоголь помогал хоть как-то перебороть волнение.

— И как мне это понимать? — Аурика скрестила руки на груди. Она негодовала, Виктор видел это в ее взгляде, в мимике.

— Тебе ради твоей же безопасности лучше относиться ко мне как к обычному клиенту, — пробормотал Виктор. Аурика не просила его передумать, она просто злилась и не отводила от него глаз, все смотрела и смотрела, словно хотела прожечь в нем дыру, — Прости, но я не могу рассказать тебе все.

— Ладно, — Аурика отвернулась. Виктору показалось, что ее голос дрогнул, и что она промокнула глаза салфеткой, которой протирала бокалы, — Еще виски, сэр?

Голос ее звучал твердо и уверено, но в нем не было того тепла, что она дарила только ему. Виктору его уже не хватало, но он понимал, что по-другому нельзя. По крайней мере, она поняла его сразу и не задавала больше вопросов. По крайней мере, она не пыталась что-то изменить.

Хотя бы за это Виктор уже был ей благодарен.

Он пришел в номер Грейс уже после полуночи. Дэвиэна поначалу не хотела его пускать, говоря, что он пьян, но Виктор настоял на своем, так что ей все же пришлось уйти и оставить их.

Виктор подвинул кресло к кровати Грейс, уселся в него и склонился над девушкой. Может, в нем говорил алкоголь, а может, он правда видел все это, но сейчас ему казалось, что он видит следы пребывания в Безмирье даже на ее лице. Она лишь на первый взгляд казалась спящей, но чем ближе он рассматривал ее, тем более напряженной и уставшей она ему казалась. Ему так хотелось вернуть ее как можно скорее, решить эту задачку и позволить ей снова нормально дышать, полной грудью, нормально видеть, слышать и двигаться, стереть эту усталость с ее лица.