А те с неумолимой решительностью приближались на сильных тяжелых конях.

— Латники! Латники! — разнеслись крики. — Бей их, донцы-молодцы! Кроши!

Иван Тропин служил вместе с отцом, Семеном Гавриловым Тропиным. Сын хотя и имел чин урядника, но в ратных делах учился у отца.

— Держись в седле крепче! — крикнул ему отец, выбрасывая вперед пику, и повернул коня на кирасира.

Иван тоже помчался с пикой, намереваясь сбить ею всадника. Направив острие прямо в грудь, ударил, но наконечник скользнул. В следующий миг Иван увидел над головой занесенный палаш. Подставил саблю, едва вывернулся, чуть не упал с седла.

Казаки пытались бить закованных в латы всадников пиками, но безрезультатно. Тропин-старший, нацелившись, ударил одного пикой в голову. Сделал это с такой силой, что голова вместе со шлемом отлетела напрочь, ударил фонтан крови.

— Братцы! Сбивай с их колпаки! — закричал он товарищам. — По шишакам бей! Вот та-ак! — И нацелился на второго.

— По ши-ишака-ам бей! — понеслось над полем. — Лупи-и по шашака-а-ам!

Нащупали казаки слабое место кирасир и начали их ссаживать с коней. Ивану удалось сбить двоих, Семену Гавриловичу — трех. Распалясь, отец действовал с удивительной ловкостью и сноровкой. Он кричал что-то и тут же бил насаженным на древко стальным наконечником в голову всадника.

Несдобровать бы французам, да подоспели на подмогу драгуны, и казаки отступили.

Иван Тропин бросился искать отца.

— Тро-опин! — кричал он во весь голос. — Тро-опин! Ба-тя-ня-я! — И бросался от одной сотни к другой. — Батяню мово не видали? Тропика Семена Гаврилыча.

— Схватили твово отца французы, — сообщил кто-то. — Схватили и уволокли.

— Куды уволокли? Не может того быть!

Проезжая мимо, Платов услышал этот разговор. Нахмурил брови, дернул плечом. Приказал урядника подозвать.

— Что, казак, проворонил отца?

— Дык, в схватке рази узришь?.. Гурт на гурт сошелся…

— Отца и в гурту должен видеть. Отец один, стало быть, глаза с него не спускай: одним зри на неприятеля, а вторым — на отца. Эх, казак! А еще урядник…

— Ваше превосходительство, дозвольте ошибку справить… Только прикажите.

— Справляй, если сумеешь.

К вечеру сражение затихло, и Матвей Иванович со своей свитой расположился неподалеку от бивуаков Денисова. Тот, зная слабость атамана к донскому вину, приказал нацедить из своих скрытых запасов цимлянского. Застолье подходило к концу, когда один из офицеров доложил Матвею Ивановичу:

— Какой-то казак просит принять его. Говорит, что очень нужно.

— Коль нужно, пусть войдет.

Казак приблизился, лихо щелкнул каблуками, вскинул к папахе руку:

— Дозвольте доложить: приказ ваш выполнил и ошибку справил!

— Какой приказ? Какую ошибку? — Матвей Иванович приподнялся, вглядываясь в вошедшего.

— Это урядник Тропин, что отца в сражении потерял, — подал голос Денисов.

— Высвободил отца из плена? Ну-ка, сказывай, что и как.

— Сказывать-то нечего. Пустил я коня к лесу, а от него метнулся к дороге, что ведет к городу. Думаю, непременно батяню там поведут. И точно: смотрю, два француза гонят пешего. Присмотрелся: отец! Э, думаю, была не была! Наскочил на драгун: одного из пистолета, а второго пикой ссадил. Отец на лошадь, а я другую под уздцы. Все сделал в аккурат.

— А отец где?

— Где же быть? Тута.

— Зови его.

Вошел отец, коренастый, чернявый, с заросшим лицом. Сын-урядник стал в полшага позади.

— Какой станицы?

— Казак Семен Тропин, станицы Пятиизбянской!

Матвей Иванович поднялся из-за стола.

— Спасибо, донцы, за службу верную и лихость. — Глаза его горели, лицо сияло. — Перво-наперво спасибо, Семен Гаврилов, тебе. Не потому, что избежал плена, а за то, что вырастил такого сына.

— Семен Тропин — казак, каких в полку немало, — похвалил того Денисов.

— А потому хочу с тобой выпить чарку нашего донского вина.

— Это можно, — казак вытер пальцами уголки рта.

Они чокнулись.

— А теперь хочу выпить и с тобой, Иван. Я вам скажу, господа, — обернулся Платов к сидевшим за столом, — что вот он, урядник, потому и свершил такое, что отец его воспитал настоящим казаком. Как говорят, яблоко от яблони недалеко катится. Он хороший казак, с большими надеждами. И заслуживает особливой награды. Уж я об этом самолично похлопочу. Налейте, господа, и давайте выпьем за будущего георгиевского кавалера Ивана Тропика, казака из станицы Пятиизбянской!