— И я тоже думал… — Голос Бранда напоминал скрип наждака, когда им водят по камню. — Я думал, что сойду с ума. Потому что считал, что ты воспользовалась мной как билетом, чтобы выбраться из страны, где заставляют выходить замуж против воли. Я полагал, будто ты предпочла меня только потому, что я приехал из страны, где женщины вольны делать все, что им вздумается.

Кровь прилила к щекам Изабеллы. Бранд смотрел на нее с таким горьким раскаянием, что она неохотно призналась:

— Если ты так думал… то был отчасти прав. С той минуты, как я в первый раз увидела тебя с Мэри, мне как будто показали другую жизнь. Видишь ли, мне с детства внушили, что любовь — это сказка, которой нет места в жизни. Так говорил мой отец. Но, когда я увидела, как ты смотришь на Мэри, мне стало не по себе и захотелось бежать из мира, в котором есть только деньги и земля.

Она опустила глаза.

— Когда я вновь увидела тебя на улице, я поверила, что наша встреча — это судьба. Что ты и я предназначены друг для друга. Девичьи фантазии, конечно. Хотя позже…

— Знаю, — перебил ее Бранд. — Позже все изменилось. Ведь так? О, ты все еще во многих отношениях была ребенком. Но, вспоминая прошлое, я думаю, что ты понемногу взрослела.

— Мне было нелегко любить тебя. — Изабелла с улыбкой посмотрела на него. — И со временем не стало легче.

Бранд застонал.

— Неужели так плохо?

— Нет. Не так уж. По большей части ты старался быть заботливым мужем. Таким, каким, по твоему представлению, должен быть заботливый муж. Но ты все еще любил Мэри и не мог относиться ко мне как к жене. — Она запнулась, но заставила себя быть честной. — И я попыталась использовать Гари, чтобы вызвать у тебя ревность.

Бранд посмотрел на нее и засунул руки глубоко в карманы. Изабелла без трепета встретила его пристальный взгляд, тогда он отвернулся и стал смотреть в окно. Дождь шел по-прежнему.

— Я все еще готов при случае удушить этого молодого человека.

— Правда? Это хорошо или плохо?

— Правда. Хотя, с другой стороны, это подействовало.

Перестав интересоваться погодой, Бранд посмотрел ей прямо в глаза.

— Твоя интрижка с Гари заставила меня очнуться и понять, что Мэри стала всего лишь сладостно-горьким воспоминанием о первой любви и, в действительности, я женат на живой, желанной женщине.

Он опустил голову и, казалось, старательно изучал свои туфли.

— Беда в том, что я не мог ничего тебе сказать. Отчасти, я полагаю, потому, что сам не мог это принять, отчасти потому, что ты была чертовски молода. И я держал себя в руках, зная, что иначе я либо убью тебя, либо не выпущу из постели.

Он улыбнулся ей и привалился боком к подоконнику.

— Думаю, мне второе больше по вкусу.

Улыбка Изабеллы была теперь гораздо уверенней.

Бранд тоже улыбнулся.

— Ммм. Но я не мог представить себя бегущим в постель — или в тюрьму — из-за ветреной молодой особы, которая сначала строит глазки моему соседу, а потом падает в обморок прямо в его объятия.

— Это был не обморок. И, в конце концов, ты все-таки пришел ко мне в постель.

Изабелла теребила рукав красного свитера.

— Я испытывал ужасный стыд. И правильно. — Он потряс головой, словно не мог избавиться от стыда за прошлое. — Черт, я же почти на десять лет старше тебя. Не дождался, пока ты повзрослеешь и поумнеешь, чтобы тебя больше не преследовали страх, беззащитность и… — Его губы неожиданно дрогнули. — И, полагаю, желание иметь отца.

— А я думала, ты меня не хочешь. Из-за Мэри.

Его большое тело на фоне залитого дождем окна было таким болезненно желанным, что Изабелла изо всех сил вцепилась в ручки кресла, чтобы не броситься ему на шею.

— Не хочешь… — Бранд скрестил руки на груди. — Я мужчина, Изабелла. Конечно, я не забыл Мэри. Но это не значило, что я не понимал, какая у меня привлекательная жена.

У Изабеллы пересохло во рту. Все еще держась за ручки кресла, она вскочила на ноги.

— Ты хочешь сказать, что все те месяцы мы могли жить вместе?..

Бранд оттолкнулся от окна, и, пока он шел к ней, она видела в его глазах отражение того, что он пережил за последние недели.

— Это был сущий ад, — сказал он. — Мы были близки с тобой всего один раз, и я сходил с ума от желания. Но я не знал, как мне соединить желание с моим пониманием ответственности. — Он печально улыбнулся. — Гордость еще, конечно. Как вы могли заметить, Изабелла Беллеца, у меня тоже есть гордость.