Кендра с трудом удержалась от смеха, но одновременно ощутила некоторую гордость. Ей удалось покорить эту вершину — она завоевала расположение владелицы парижской модной лавки.

Через пять часов Кендра с некоторым смущением разглядывала груды разнообразных коробок и свертков, доставленных из бесчисленных лавчонок в ее номер. В комнате негде было повернуться. Она положительно свихнулась. Здесь было больше одежды, обуви и предметов туалета, нежели осталось дома. А это белье… Она зажмурилась и замотала головой. Все бюстгальтеры, трусики, комбинации, ночные рубашки утопали в кружевах и поражали своей откровенной женственностью.

И что на нее нашло, когда она покупала эти подвязки и чулочки пастельных тонов, как у кинозвезды? Она в жизни не надевала ничего подобного. Конечно, покупая белье прежде, она не грезила днем и ночью о Джеке Рэндолле. Но чем же еще оправдаться за такое безрассудство? Никогда у нее не хватит духу показаться ему в этих сексуальных нарядах. Даже смотретьна них — и то неловко.

И ничего уже нельзя вернуть в магазин.

Она достала калькулятор и стала суммировать ценники. Затем долго смотрела на цифру, застывшую в прозрачном окошечке. Восемь тысяч долларов. Она потратила восемь тысяч долларов. На одежду. За обучение в колледже она заплатила меньшую сумму.

В дверь резко постучали. Кендра открыла — хозяйка гостиницы с усмешкой протянула ей еще одну коробку.

— Как вы думаете, уже последняя, мадемуазель?

— Горячо на это надеюсь, мадам. Женщина рассмеялась и широким жестом обвела заваленную свертками комнату:

— Очень хочется увидеть мужчину, виновного во всем этом, мадемуазель.

— Он зайдет за мной в семь, — сказала Кендра.

— Уже почти шесть. Вам надо бы выбрать, что вы наденете… хотя у меня,честно говоря, глаза разбежались бы.

Серебристый заливистый смех женщины звучал дружелюбно. И Кендра тоже засмеялась. Что ей еще оставалось? Сделанного не вернешь.

— Поверьте, мадам, такое мотовство мне совершенно не свойственно. Я очень практичная, рассудительная женщина.

— О-ла-ла! Знаете, я самасяду за стойку, чтобы получше разглядеть вашего кавалера.

Женщина закрыла за собой дверь, все еще продолжая смеяться.

Кендра склонилась над грудой своих покупок. Некоторые вещи, нуждавшиеся в небольшой переделке, должны были принести до ее отъезда в Довиль. Платье, которое она искала, было совершенно великолепным и… подходящим. Она погладила блестящую ярко-красную коробку от «Карины» и сняла крышку.

В коробке лежало завернутое в белую прозрачную бумагу платье, в котором она намеревалась выйти сегодня вечером с Джеком. На губах у нее появилась самодовольная улыбка.

Сегодня днем она совершенно потеряла голову.

Вечером настанет его очередь.

Кендра ждала Джека в холле. В комнате ее по-прежнему царил хаос — кругом валялись коробки, смятая бумага и ярлыки. И большая двуспальная кровать слишком уж выделялась. Учитывая их обоюдное сексуальное влечение, это зрелище было просто опасным.

Впрочем, как и надетое на ней платье.

— Принарядись, пожалуйста, — сказал Джек вчера вечером, проводив ее до дверей гостиницы. — Я хочу завтра предложить тебе набор развлечений, обычных для парочки, у которой завязываются близкие отношения. Мы пойдем в ночной клуб, послушаем музыку и потанцуем. Затем поужинаем в шикарном ресторане. Погуляем по набережным Сены и вернемся домой только на рассвете. А между делом ответим на все интересующие нас вопросы — кроме одного.

Кендра понимала, что спрашивать нельзя. Что-то в его голосе, в выражении лица, в блеске глаз подсказывало, что его ответ обозначит некую важную грань — переход их романа на новую ступень.

— Что же это за вопрос?

— Когда?

У Кендры было смутное подозрение, что Джек увидит в ее новом платье только один ответ; «очень скоро». Она и надела его именно по этой причине. Чтобы показать ему: она захочет… очень скоро. Чтобы сказать: пока она еще не готова, но будет… очень скоро.

Это было платье с глубоким вырезом, кокетливого покроя, гораздо выше колен. Темно-голубой изумительный шелк струился и облегал ее тело так, что это привлекало внимание, но отнюдь не было вульгарным. Поскольку шея была открыта, а плечики очень узкими, бюстгальтер исключался напрочь. При каждом движении Кендры блестящая холодная ткань скользила по груди, заставляя соски напрягаться.

В еще одном магазинчике из списка Вивиан она нашла черные лаковые туфли на высоких каблуках с тоненькой золотой цепочкой на подъеме. Цепочка отбрасывала блики и слегка позвякивала при ходьбе.

Прозрачные дымчатые чулки на лодыжках сзади были усеяны крошечными стразами в форме радуги. Пояс для чулок представлял собой черный кружевной лоскуток с черными шелковыми подвязками и парой небольших металлических застежек, а подобранные в тон черные шелковые трусики были такими прозрачными, что сквозь ткань вызывающе просвечивала широкая полоса обнаженной кожи.