— Эшли? Что ты здесь делаешь?

Эшли пристально смотрела на него своими темными глазами, приводя его мысли в еще больший хаос.

— Я встретила твою мать. Она привела меня сюда. — Эшли поправила лацканы его пиджака. — Что ты собираешься сказать?

— Правду. Я был недостаточно решителен, потому что боялся навредить себе, говоря правду. Отсутствие смелости и решимости непозволительно для сенатора, который обещал отстаивать интересы избирателей. — Мэтью подавил желание обнять Эшли и прижать к себе, чтобы убедиться — она действительно рядом.

— Думаю, ты выступишь отлично. — Эшли ободряюще похлопала его по руке. — Идем.

— Ты не пойдешь, — нахмурился он. — Я не хочу, чтобы журналисты набрасывались на тебя.

— Спасибо, но я как-нибудь справлюсь. Да и ты не дашь меня в обиду.

Эшли так быстро прошмыгнула под его рукой, что Мэтью не сумел остановить ее. Бросить девушку он не мог и потому вышел вслед за ней, успев заметить слабый испуг на лице Брента, который тот пытался скрыть. Его помощник оказался совершенно не готов к появлению Эшли Карсон.

Ему пришлось обойти Брента и потерять на этом несколько секунд, поэтому Мэтью не успел перехватить Эшли, и она подошла к микрофону.

В зале мгновенно наступила тишина. Все собравшиеся репортеры устремили взгляд на нее.

— Здравствуйте, леди и джентльмены. Знаю, что вы ожидаете выступление мистера Лэндиса, но прежде я бы хотела добавить несколько слов от себя, — с улыбкой сказала она, окидывая взглядом переполненный конференц-зал.

Как странно, подумал Мэтью, он никогда прежде не замечал, какая прямая у нее спина. Или это потому, что обычно она была скрыта прядями ее великолепных рыжих волос? Может, Эшли обязана своей осанкой корсету? А может, все объясняется ее врожденным чувством собственного достоинства?

— Что ж, перехожу к делу. Думаю, многих из вас, как и избирателей, интересуют недавние фотографии, а не то, на сколько процентов Мэтью опережает своего соперника. Как все уже успели заметить, меня на тех фотографиях нет. — (Зал сразу ожил. Раздались смешки, защелкали фотоаппараты.) — Единственное, о чем я хотела бы всех попросить — пусть информация, которой вы поделитесь с жителями нашего штата, соответствует моим словам. Итак, я считаю, что фотографии кандидата в Сенат в одежде для гольфа, на поле для гольфа, с девушкой, работающей на поле для гольфа, — (все дружно засмеялись), — не являются темой, из которой стоит раздувать скандал. Я говорю это потому, что доверяю Мэтью, а доверие, как известно, нужно заслужить.

— Невероятно, — пробормотал Брент. — Еще немного, и пресса начнет есть из ее рук. Много ли найдется людей, не имеющих опыта общественных выступлений, которым это было бы под силу?

Эшли была неподражаема. Мэтью гордился ею все больше.

— Так вот, о доверии, — продолжила Эшли чуть более строгим тоном, давая понять, что шутки закончились. — Для чего проводится избирательная кампания? Чтобы люди поняли, насколько они могут доверять тому или иному кандидату. Поэтому я предлагаю отвлечься от всего, что не связано с планами улучшения и развития страны, и еще раз послушать Мэтью. Чтобы избиратели осознали, насколько близки им его цели и почему они могут ему верить.

Во время ее короткого выступления Мэтью неожиданно почувствовал толчок в сердце, которое, он не сомневался, уже не способно любить. Этот толчок был сильнее того, что он ощутил, поняв, что любит Дану.

В этот миг Мэтью увидел Эшли другими глазами. Увидел глазами любящего мужчины.

Эшли посмотрела на него с улыбкой и вызвала в нем небывалую бурю эмоций.

— Мэтью, ты готов?

Да!

Он готов прямо сейчас сказать, как сильно ее любит, как не может и не хочет жить без нее. Но не здесь, не в присутствии всех этих людей, а когда они останутся наедине и никто не сможет им помешать.

Мэтью собрался с мыслями и встал перед микрофоном. Закончив свою речь, он знал — она была лучше всех предыдущих, потому что он говорил вдохновенно и убедительно, так как сам верил в свои слова. Однако стоило ему попрощаться с прессой, как все это отошло на второй план. Главным стал разговор, который мог изменить егожизнь.

После того как Мэтью закончил, все зааплодировали. Эшли хлопала со смешанным чувством гордости и страха. Они с Мэтью только что предотвратили возможную катастрофу и увеличили его популярность, но удастся ли ей повернуть время вспять — к тому моменту, когда она вернула ему кольцо?

Если верить его глазам и улыбке, Мэтью не отказался от своего желания жениться на ней и попытаться создать настоящую семью. Слава богу, значит, она не опоздала.

— Вы отлично выступили, Эшли, но должен заметить, что это был огромный риск, — тихо сказал Брент, наклонившись к ее уху.

— Мэтью этого заслуживает.

— Должен также признать, что я вас недооценивал. Мне следовало бы лучше научиться разбираться в людях за долгие годы работы. Простите меня.

— Все в порядке, — пожала ему руку Эшли. — Я вас прекрасно понимаю. Вы стараетесь, чтобы ничто и никто не помешал Мэтью стать сенатором.