— Тише! — проговорил Скшетуский. — Там казаки сидят в прикрытиях, еще, сохрани Бог, вас услышат.

— Где? Что вы говорите?

— Вон там, в тех траншеях!

— Этого еще не хватало! Чтобы их гром поразил…

Он не докончил, так как маленький рыцарь закрыл ему рот рукой, потому что прикрытия находились уже меньше чем в пятидесяти шагах. Хотя рыцари шли тихо, но вода плескалась у них под ногами; к счастью, опять пошел дождь, и шум его заглушал шаги.

Стражи возле прикрытий не было. Ибо кто мог ожидать вылазки после штурма и после такой бури, которая, словно озером, разделила сражающихся.

Володыевский и Подбипента бросились вперед и первые достигли прикрытия. Маленький рыцарь стал звать:

— Эй, люди!

— А що, — послышались изнутри голоса казаков, очевидно, убежденных, что это пришел кто-нибудь из их лагеря.

— Славу Богу! — ответил Володыевский. — Пустите-ка меня.

— А разве ты не знаешь, как войти!

— Знаю, — сказал Володыевский и, нащупав вход прыгнул внутрь. Подбипента и еще несколько человек последовали за ним.

В эту минуту внутри прикрытия раздался пронзительный человеческий вой, и одновременно другие рыцари кинулись к остальным прикрытиям. В темноте послышались стоны и звон оружия, кое-где пробегали какие-то тёмные фигуры, иные падали на землю; кое-где грянул выстрел, — но все это продолжалось не более четверти часа. Казаки, большей частью застигнутые в глубоком сне, даже не защищались, и все были истреблены прежде, чем успели схватить оружие.

— К гуляй-городам! К гуляй-городам! — раздался голос Марка Собесского.

Рыцари кинулись к башням.

— Жечь с середины, сверху они мокрые! — сказал Скшетуский.

Но нелегко было исполнить этот приказ. В беллюардах, построенных из сосновых бревен, не было ни дверей, ни других каких-нибудь отверстий. Казацкие стрелки взбирались на них по лестницам, а небольшие пушки, которые могли на них. помещаться, втаскивались на канатах. Вследствие этого рыцари некоторое время бегали вокруг башен, тщетно рубя саблями балки.

К счастью, у челядинцев были топоры, и они стали рубить башни. Собесский велел подложить под них нарочно приготовленные для этой цели коробки с порохом. Кроме того, зажгли мазницы со смолой и факелы — и пламя стало лизать хоть и мокрые, но пропитанные смолой бревна.

Однако, прежде чем бревна загорелись, прежде чем вспыхнул порох, Подбипента наклонился и поднял громадный камень, вырытый из земли казаками.

Четверо сильнейших людей не сдвинули бы его с места, а между тем литвин раскачивал его в своих могучих руках, и только при свете мазниц видно было, как лицо Подбипенты покраснело. Рыцари онемели от удивления.

— Это Геркулес! — воскликнули они, подымая руки вверх.

Тем временем Подбипента подошел к еще не зажженной беллюарде и бросил камень в самую середину стены.

Присутствующие даже наклонили головы, до такой степени громко загудел летящий камень. От удара тотчас лопнули связки, раздался треск, беллюарда раскрылась, как сломанные двери и с шумом рухнула.

Ее тотчас облили смолой и в одну минуту зажгли.

Вскоре несколько десятков громадных костров осветило всю равнину. Хотя шел дождь, но огонь превозмог его — и, как говорилось в хрониках, "горели те беллюарды к удивлению обоих войск, хотя день был такой сырой".

На помощь бросились из казацкого лагеря полковники Степка, Кулак и Мрозовицкий, каждый во главе нескольких тысяч казаков, и пытались потушить огонь — но тщетно! Столбы пламени и багрового дыма подымались все выше к небу, отражаясь в озерах и лужах, образовавшихся после грозы.

Между тем рыцари сомкнутыми рядами возвращались в окопы, где уже издали их приветствовали радостными восклицаниями.

Внезапно Скшетуский окинул взглядом свой отряд и крикнул громовым голосом:

— Стой!

Между возвращающимися не было Подбипенты и маленького рыцаря.

Очевидно, увлекшись, они застряли около последней беллюарды или, быть может, нашли где-нибудь скрывшихся казаков и не заметили ухода товарищей.

— Вперед! — скомандовал Скшетуский.

Собесский, идя на другом фланге, не понял, в чем дело, и поспешил к Скшетускому, чтобы спросить его, как в ту же минуту, точно из под земли, показались оба рыцаря на половине дороги между беллюардами и отрядом.

Подбипента со своим громадным блестящим мечом в руке шагал гигантскими шагами, а рядом с ним рысью бежал Володыевский. Головы рыцарей были обращены к преследующим их подобно стае псов казакам.

При зареве пожара можно было ясно разглядеть эту картину. Казалось, будто гигантская самка лося бежит от толпы охотников со своим маленьким детенышем, готовая каждую минуту броситься на нападающих

— Они погибнут! Ради Бога, скорее! — кричал раздирающим душу голосом Заглоба. — Казаки застрелят их из луков или пищалей! Ради Христа, скорей!

И, не обращая внимания на то, что через минуту может завязаться новый бой, он летел с саблей в руках вместе со Скшетуским и другими на помощь, спотыкался, падал, поднимался, сопел, кричал, дрожал.