Перед принятием этого варианта мнения разделились. Начальник штаба подполковник Федор Федорович Абашев настаивал на маневре. Операторы во главе с майором Петром Васильевичем Румянцевым придерживались другого мнения. И они в какой-то мере были правы. Обходы не разведаны, люди устали. Задуманный плач может сорваться.

— Известный риск есть, — горячился Абашев. — Но к го на фронте не рискует! К тому же фрицы с самого Сталинграда боятся наших обходов как черт ладана. Они очень-то не будут разбираться, какими силами обойден город. Думаю, что игра стоит свеч.

— Что же касается людей, — поддержал Федора Федоровича начальник политического отдела подполковник Петр Григорьевич Жеваго, — они поймут. В группу выделим коммунистов, пошлем политотдельцев, поговорим с людьми, разъясним ситуацию. Овладеть городом малой кровью — дело заманчивое.

Весы склонились в сторону маневра.

Расчет строился на внезапности. Сделать же это было нелегко. В эфир выходить нельзя: противник может разгадать наш замысел. Решили действовать по времени. Тем не менее подготовили радиостанции. С началом боевых действий разрешили вести передачи, открытым текстом. Нужно сказать, связисты майора Алексея Овчинникова сработали отменно.

Где-то ближе к двадцати двум часам полки, обойдя с флангов противника, без артиллерийской подготовки пошли на штурм Унечи. Стрелковые цепи в тылу противника появились настолько внезапно, что фашисты в первые минуты не оказали особого сопротивления. Когда же немцы начали выходить из шокового состояния, стрелковые роты открыли по ним плотный огонь.

Завязавшаяся на флангах и в тылу перестрелка вызвала тревогу у гитлеровцев, находящихся в первых траншеях. Этим воспользовались подразделения 889-го стрелкового полка майора Филиппа Федоровича Зайца. Опрокинув противника, они ворвались на городские окраины. Продвижение было настолько стремительным, что из отдельных домов немцы выскакивали полураздетыми. Большая часть гитлеровцев сразу же сдалась, а те, кто пробовал бежать, попадали под ружейно-пулеметный огонь.

Привели ко мне обер-лейтеланта — без головного убора, волосы растрепаны, в исподней рубашке, дрожит. Смотрю на конвоира. Высокий, стройный сержант отвечает:

— Выскочил, товарищ полковник, из дома и давай тягу. Мы его тут и взяли, гуся. В таком виде к вам и доставили. Честное слово!

— Верю, спасибо, товарищ сержант!

Пленный, выбивая зубами дрожь, как попутай, тараторил одно лишь слово по-русски: "Котел, котел…" Я заулыбался, а начальник разведки дивизии даже не выдержал: "Боятся русских котлов, товарищ полковник, спят и видят в них себя. Вот и этот заладил. — И к немцу: — Для тебя уже не котел, крышка, понял меня?!", — чем вовсе перепугал обер-лейтенанта.

Конечно, не все время полки продвигались успешно, как вначале. Отдельные дома и улицы приходилось блокировать, брать штурмом. Особенно враг сопротивлялся на территории железнодорожного вокзала. Однако и здесь был вынужден уступить нашему натиску. Да и как не уступишь, когда даже сейчас, спустя много лет после войны, трудно кого-либо выделить из участников этого ночного штурма. Все дрались храбро. Недавно от одного из них, бывшего пулеметчика 828-го стрелкового полка рядового Чернышева, ныне жителя совхоза "Красный Октябрь" Павловского района Воронежской области, мне передали письмо. Алексей Семенович пишет, что в бою при взятии Унечи он был ранен, но не покинул, как и многие его товарищи, ротной цепи, продолжал вести огонь по врагу. К этому остается добавить, что подвиг был массовым".

В полночь город Унеча был полностью освобожден. Из подвалов, погребов, садов и огородов на улицы повысыпали жители. Повысыпали все — от детей до стариков. Унечцы обнимали бойцов и командиров, не скрывая слез радости. Два с лишним года фашистская пропаганда неустанно твердила: "Красная Армия уничтожена! Советам воевать нечем! Их место за Уралом — в Сибири". Но время шло. Война продолжалась. Вопреки геббельсовской стряпне доносились иные вести: Москва живет, фашистов разгромили под Сталинградом, Курском… Их приносили подпольщики, партизаны, иногда пробалтывались и сами фашисты. И вот фронт докатился сюда. Пришло долгожданное освобождение…

На пристанционных путях Унечи было захвачено несколько эшелонов с вражеской техникой, боеприпасами, продовольствием. Трофейные команды взяли все на учет. С разрешения командира тыловики по просьбе представителей партийных и советских органов приступили к раздаче горожанам продуктов.

В первой половило дня 23 сентября состоялся общегородской митинг. Выступившие на нем представители общественности рассказали о зверствах оккупантов. Большинство горожан понесли тяжелые утраты в ходе гитлеровского нашествия. У того фашисты расстреляли родных, у этого казнили друзей. Члены сотен семей оказались разлученными. Люди томились на немецкой чужбине, гнили в застенках гестапо, тюрьмах, фашистских концлагерях, из-за куска хлеба батрачили на гитлеровцев, их приспешников.

Решительные действия соединения при овладении городом и железнодорожным узлом Унеча были высоко оценены Верховным Главнокомандованием, партией и правительством. Указом Президиума Верховного Совета СССР дивизия была удостоена ордена Красного Знамени.

24 сентября части дивизии перерезали шоссейную дорогу Су-раж — Клинцы, ликвидировали опорные пункты противника в районе хуторов Старый, Гута, Гнилуша и к исходу следующего дня вышли на реку Ипуть, где встретили организованное сопротивление неприятеля.