Шрифт:
Дунаевский стоял истуканом, слизывая с губ холодные капли.
– Да не молчи же, Олег! – еще пронзительней крикнула Юля. – Я же люблю тебя! Ты же знаешь! Знаешь! Знаешь!!
Она бросилась к молодому человеку и обняла его за шею. Он ответно притянул ее к себе, поцеловал в висок и сказал:
– Да, я знаю, Юля... Я тоже тебя люблю... очень... И ты не бойся ничего и никого. Ни Ткача, ни других! Я же их знаю! Они нормальные ребята. Даже не пойму, что им ударило в голову...
– Нет... ты далеко не всё знаешь... Все против нас с тобой: и наши, и ваши! Ты ведь не захочешь портить отношения со своими одноклассниками?
– А ты? – ответил вопросом на вопрос Олег.
– Не знаю... мы все учимся вместе с первого класса... дружили всегда... все вместе. А сейчас будто стена между мной и ими.
– Бойкот, что ли, устроили?
– Нет, но разговаривают со мной, как с тяжелобольной. Очень не понравилось ребятам, что мы с тобой на перемене разговаривали. Очередное предупреждение сделали.
– И какое же?
– Ну... известно, какое: кто не с нами, тот против нас.
Олег еще сильнее прижал к себе девушку и сказал:
– Они правы, Юлька! Кто против нас... – он особенно выделил голосом слово «нас», – тот, разумеется, не с нами!
Глава 6
Надо что-то делать...
Тамара Рогозина выговаривала нервно покусывающей губы Асе Бондаренко:
– А все ты со своей скромностью! Ну и чего ты добилась охами, вздохами, долгими взглядами да апельсинами для скорейшего срастания костей! Вместо тебя Дунаевский своими сросшимися костями Дергачиху из «В» обнимает! Ну вот скажи, Аська, чего парни нашли в ней хорошего, в этой Юльке?!
– Заметь, Томка, кроме тебя и Ткачева, ее никто Дергачихой не называет!
– Ага! Джульетту нашли, придурки! Да она такая же Джульетта, как я... – Тамара запнулась, сразу не отыскав в памяти достойной литературной героини, с которой можно было бы себя сравнить, а потому Ася успела вставить:
– Она красивая, – и тяжко вздохнула.
– Не красивей других!
– Ну уж красивей меня-то точно! – В голосе Бондаренко слышалась такая безнадежность, что Тамара временно забыла о собственной персоне:
– Да если тебя как следует накрасить, ты ей сто очков вперед дашь! – выпалила Рогозина. Вообще-то она была уверена, что бледную немочь – Аську ничто не сможет украсить, но в данном конкретном случае можно было покривить душой и преувеличить бондаренковские достоинства.
– Не буду я краситься – мне не идет.
– Совсем с ума сошла! Макияж всем идет!
– Я использую макияж...
– Лучше бы уж вообще не красилась, чем так! Ты подчеркиваешь свою бледность, а надо выпячивать достоинства!
– Не хочу я ничего выпячивать...
– Ага! Знаем! Полюбите нас бледненькими, яркеньких всяк полюбит! – переиначила известную пословицу Рогозина. – Черта с два! Та же Джульетиха, похоже, вообще не красится – яркая от природы!
– Ну вот... – уныло проговорила Ася.
Тамара безнадежно махнула рукой в сторону подруги и сказала:
– В общем, как хочешь... Честно говоря, мне, наверно, единственной в классе на руку, что Дунаевский втрескался в эту Юльку.
– Это почему-у-у же... – обиженно протянула Ася.
– Да потому, что Кулешов тоже все на Дергач косится. Но если она будет занята Олежеком, то Кирюхе ничего не светит и он останется при мне. Заметь, Аська, я тебе всю правду говорю, хотя знаю, что ты Юльку готова удушить, чтобы Дунаевский тебе достался.
– Скажешь тоже... – буркнула Бондаренко, но в ее голосе Тамара вдруг почувствовала небывалую силу, а потому настороженно попросила:
– Ну-ка, ну-ка... скажи еще что-нибудь!
– Что тут говорить?! Оказалось, что мы с тобой, Томка, на разных полюсах!
– Ага! То есть и ты, тишайшая Анастасия Бондаренко, решила встать на тропу войны? – удивилась Тамара и уточнила: – Со мной?
– Чего мне с тобой воевать? Что мне это даст?
– А что тебе может что-то дать?
– Отстань, Томка! – так яростно отрубила Ася, что вконец изумленная Рогозина, раскрыв рот, осталась сидеть на подоконнике рекреации в то время, как подруга быстро спрыгнула с него и скрылась за поворотом школьного коридора. Догонять ее Тамара не стала.