— У тебя внутри — настоящее чудо, — благоговейным полушепотом сказал он.

Закатное солнце окуналось в воду — уже видна была лишь оранжевая макушка, ленивые волны с тихим плеском набегали на берег, а Ричард и Одри все стояли, думая о маленьком человечке, который через Несколько месяцев увидит этот мир — и оранжевое закатное солнце, и море, и много всего другого.

Сейчас Ричард стыдился своих недавних мыслей о возможной лживости Одри. Конечно, она отказывается говорить правду о своем положении родным — но разве это не ложь во спасение? Она бережет их, только и всего.

Одри накрыла его руку маленькой прохладной ладошкой, и от этого прикосновения сердце Ричарда застучало, гулко отдаваясь в висках. На какой-то миг — настолько краткий, что Ричард потом сам не мог поверить, что подобное пришло ему в голову, — он вообразил, что эта женщина его жена, а ребенок, которого она носит, — его ребенок. В этот миг Ричард чувствовал себя их защитником, и это было счастье.

В любом случае, Одри нуждалась в помощи и поддержке Ричарда. Это было ново для него — никто и никогда так сильно не нуждался в его помощи. Семья Ричарда состояла сплошь из людей, уверенных в себе и привыкших обходиться без посторонней помощи, да Ричард и сам был таким. Только сейчас он понял, как это важно — быть кому-то нужным, необходимым.

Они продолжали стоять на берегу, объединенные общим чудом, и внезапно Ричард почувствовал невероятное облегчение — в его душе раскрылась какая-то маленькая дверца, за которой он вот уже несколько лет хранил свои тайны, которые не поверял никому — об отце, о Николь, о своем беспросветном одиночестве. Ричард понял, что сейчас поцелует Одри.

Их взгляды встретились. Заглянув в глаза Одри, Ричард увидел — она все поняла. Не нужно было слов — Одри поняла, что он хочет поцеловать ее, ответ Ричард прочел в ее глазах. Ричард протянул руку к ее волосам…

И вдруг перед его мысленным взором предстала Николь — она насмешливо смотрела на него, словно спрашивая: неужели ты уже забыл меня?

Нет, я ничего не забыл, ответил ей Ричард. Я не забыл, как любил тебя и как ты предала меня.

Так с чего ты решил, что эта женщина, что сейчас стоит перед тобой, — другая?

Она совсем не похожа на тебя, Николь, продолжал Ричард свой внутренний диалог и сам себе отвечал: да, Николь — высокая блондинка, Одри — миниатюрная и рыжеволосая, но разве во внешности дело? Одри заставила меня испытать чувства, которые я не имею права испытывать, чувства, с которыми я покончил раз и навсегда из-за Николь.

Медленно, словно борясь с собой, Ричард отнял руку от волос Одри и сделал шаг назад.

Одри безостановочно зевала, откинувшись на мягкую кожаную спинку сиденья в машине Ричарда — они возвращались в Лондон. Она не могла отделаться от странного ощущения — вечером на пляже между ней и Ричардом явно что-то произошло. Тогда Одри на мгновение показалось, что Ричард хочет поцеловать ее. Теперь Одри была склонна приписать это своей фантазии — сказались романтичные сумерки, шепот волн.

За последние несколько дней Ричард Андервуд стал значить для Одри слишком много, и она не могла сопротивляться этому. Конечно, Ричард великодушен и добр — но дело было не только в этом. Каждый раз, когда видела Ричарда, Одри обмирала — во рту пересыхало, сердце начинало колотиться.

Выходные, проведенные с Ричардом в доме его родителей, открыли Одри глаза — ей пришлось признаться себе, что Ричард Андервуд нравится ей не только как отзывчивый человек, бескорыстно предложивший свою помощь, и не только как друг. Одри — маленькой, беременной, толстой неудачнице — Ричард Андервуд нравился еще и как мужчина.

Признавшись в этом самой себе, Одри почувствовала некоторое облегчение. Главное — разобраться до конца в своих чувствах, а выход всегда найдется. Одри понимала, что в случае с Ричардом ей не на что рассчитывать — да она и не рассчитывала. Вот родится малыш — и все решится само собой. Работа, заботы о новорождённом — тут уж будет не до романтических бредней, вся дурь и блажь волей-неволей вылетит из головы.

Радуясь своей рассудительности, Одри удовлетворенно кивнула сама себе.

— Проснулась? — весело спросил Ричард. — Я уж думал, ты всю дорогу будешь клевать носом.

— Я не понимаю, Ричард, как ты можешь быть таким бодрым в столь ранний час. — Одри зевнула, прикрыв ладошкой рот. — Может, остановимся у какого-нибудь кафе и выпьем кофе?

Ричард кивнул.

— Что ж, идея насчет кофе неплохая. — Словно фокусник, Ричард пошарил между передними сиденьями и, не оборачиваясь, протянул Одри термос.

— Что это? — удивилась она.

— Кофе. Ты же просила. Мама дала в дорогу.

— Какая у тебя предусмотрительная и заботливая мама! — восхитилась Одри, отвинчивая крышку.