Риторика (Из дневника М. Шкапской в РГАЛИ). Ольга Форш ждала трамвая, пропустила четыре, прыгнула в пятый; ее снял молодой милиционер, сказавши: «Вы, гражданка, не столь мо[162]лоды, сколь неразумны». Она пошла прочь, растроганная, и лишь потом сообразила, что он попросту сказал ей старую дуру.

Революция За два дня до Февраля у Керенского собрались товарищи и согласились, что революция в России никак не возможна (Палеолог, 422).

«Революцию делают не голодные люди, а сытые, которых один день не покормили» (Авторханов, ВИ 1992, 11/12, 105).

Революция Афиша: «Кино французской и советской новой волны; весь доход от фестиваля пойдет на уличную съемку первого фильма о будущей революции».

Революция Запись Ф. Вермеля о перестрелке в Москве в декабре 1905: «как будто ковры выколачивают».

Революция «У нас не может быть революции ради идеи, а только во имя лица» (Вяз., Зап. кн., 84).

Род «Fatum опутало меня цепями», — писал еще Ал. Григорьев почти как «это есть великое проблема» в «Восковой персоне». Ф. А. Петровский уверял, что в молодости видел парикмахерскую с надписями: «мужской зал», «женская зала», «детское зало».

Россия и Запад классическая формула Щедрина: у русского «перед иностранцами чувство, будто что-то украл, перед своими — будто что-то продал». У кого это чувствуется в каждой строке, так это у [163] Блока. На вокзале мне приснилась фраза: «NN, когда его секли, становился совсем западный».

«Разорвись на-двое, скажут а что не на-четверо?» (Даль). «Увидим, сказал слепой; услышим, сказал глухой; а покойник, на столе лежа, прибавил: до всего доживем».

С «Шла машина темным лесом за каким-то интересом. Интеринтер-интерес — выходи на букву эс» (Лойтер 734).

Самое «Что самое удивительное? — То, что завтра будет завтра». (Из арабского катехизиса, вроде Голубиной книги).

Сад Саади в русских переводах XVII в. назывался «Кринный дол» и «Деревной сад».

Семь Л. Вольперт рассказывала, как принимала первые экзамены и еще не знала, за какое незнание что ставить. Пришел пожилой заочник и сказал: «Семь». Она не поняла. (Десяток? бутылок?). Он сказал: «Семь детей». — «Ну, отвечайте только на один вопрос». (Я не удержался и спросил: «он сказал: три с половиной?»). Все кончилось благополучно.

Семь Уже трудно жить, семь раз отмеривая: к седьмому отмеру забываешь первый.

Связь событий «Я могу понять, как ваша связь продолжалась, но не могу — как началась», — сказал N. «А я могу — как началась, но не могу — как продолжалась», — ответила М. (Вяз.).

Разговоры эти начались сорок с лишним лет назад. Я учился на последнем курcе классического отделения, а он на первом Ко мне подошел высокий застенчивый человек и спросил моего мнения, почему имя такого-то пифагорейца отсутствует в списке Ямвлиха. Я честно сказал, что никакого мнения на этот счет не имею. Знакомство состоялось, рекомендации были предъявлены самые авторитетные — от Пифагора. Как этот первый разговор продолжался дальше, я не помню. Второй разговор, несколько дней, был проще: собеседник попросил помочь перевести ему фразу с первой страницы латинского учебника. Это была строчка из «Энеиды»: Nan ignara mali, succurrere disco. Я ее очень люблю, он оказался тоже к ней неравнодушен. Думаю, что это единственный раз я в чем-то помог Аверинцеву: потом уже помощь была от него — мне.

Когда-то мы обещали друг другу написать некрологи друг о друге. Мне бы очень не хотелось выступать в этом жанре преждевременно. Поэтому я хотел бы только пересказать кое-что из его суждений на разные темы — то, что запомнилось или записалось. Односторонний интерес к темам — целиком на моей совести. Стиль — это не стенограммы, а конспекты. Сенеке случалось мимоходом пересказывать несколько фраз Цицерона (специалисты знают эти места), — так вот, стиль этих записей [164] относится к настоящему стилю Аверинцева так, как стиль Сенеки к стилю Цицерона. Кое-что из этого вошло потом в опубликованные им работы. Но мне это запомнилось в том виде, в каком проговаривалось в беседах или докладах задолго до публикаций.

«Античная пластика? Пластика — совсем не универсальный ключ к пониманию античности, скорее уж ключ — это слово. Средневековье из античной культуры усваивало именно словесность. Это теперь античность — зримая и молчащая, потому что туристов стало больше, а знающих язык — меньше».

«Романтизм насильственно отвеял из античности ее рационалистичность, и осталась только козьмопрутковская классика: «Древний пластический грек», «Спор древних греческих философов об изящном»». (Теперь мне самому пришлось читать курс «Античность в русской поэзии конца ХIХ — нач. XX в. — и начинать его именно со «Спора философов об изящном»).