Шрифт:
Быт умирал, и с ним отмирали художники-бытовики, новые художники остались без быта, «без предмета».
В сущности, я всегда был беспредметником, потому что…
20 Июня. Продолжается влажная прохладная погода. Огороды и травы заметно поправляются. Давясь чем-то от жадности, орут в гнездах молодые грачи.
Вчера после моего рассказа о том, как счастливо я миновал Сциллу и Харибду {100} в пору богоискательства, Бострем сказал: «У вас гениальнейший инстинкт самосохранения». И потом еще: «Вот и Толстой даже не мог справиться…»
Мне было ново такое понимание инстинкта самосохранения. Мне думается, что в состав этого инстинкта входит тот же риск или пренебрежение самосохранением в общепринятом смысле.
Хорошо если Б<острем> напишет Одуванчики и Глухаря, а я Сову и Глухаря. С этим можно бы выступить.
Можно ли так понимать наше время, что «правый уклон» означает красный империализм, который, в свою очередь, раскрывается как стремление СССР войти в семью обыкновенных капиталистических государств? а современная «генеральная линия» ведет сознательно к войне, которая должна сделаться гражданской войной всего мира?
Если это верно, то является новый вопрос, нельзя ли правый уклон понимать, в конце концов, как фашизм и, таким образом, что наше государство является наиболее ярким местом начала мировой борьбы коммунизма с фашизмом.
Теперь дальше — новый вопрос. Как понимать нашу пятилетку строительства, — есть ли это органическое строительство нового промышленного государства, или это лишь скрытая форма военизации? В первом случае, думается, рано или поздно страна должна стать на путь фашизма (ниже развить это), во втором, очень скоро (потому что голод не даст быть долго) должна быть непременно война.
Какое же наше строительство?
Несомненно, строительство сильной центральной власти с государственным аппаратом управления и армией. Все остальное, промышленность и школа стоят под вопросом, а в моем опыте и вовсе нет органического строительства. Беру городскую зооферму: лисят кормят кониной, — жуть! Взять исправдом Каляевку… тоже одна видимость. Впрочем, пессимизм и сомнение запрещаются, как преступление, и потому все раздувается в «строительство». Следовательно, как будто мы накануне войны или крупной перемены в политике.
Заключение:
Мы живем на острие всех возможностей и предвидеть ничего не можем, потому что «мы», живущие в данном отрезке времени, слишком неустойчивые величины и оттого кажется, и это практически верно, что все зависит не от нас, а от случая, напр., засуха, или личной выходки кого-нибудь из политиков. Даже повседневная оценка какого-нибудь явления в строительстве чрезвычайно меняется. Остается вести «генеральную линию» самосохранения в том смысле, что иногда в целях подлинного самосохранения необходимо рисковать своим бытием. Генеральная же линия это особая статья.
21 Июня. Продолжается сырая переменная погода. Приходил Б<острем> и говорил о том, что такие учителя, как Фл<оренский>, как вообще люди вроде Штейнера и даже русские простонародные старухи-учителя теперь уже не современны. А надо быть современным в том смысле, что прошлое это ассоциация, будущее, мечта, современность — ни мечта, ни механизированное повторение, а свободное начало… (понятно, а выражено не ясно). Современность — это религия Духа Святого.
Начинает выходить «соболь». Письмо.
я записал факты и впечатления от Зоофермы и думаю, что если еще немного при Вашем содействии пополнить, и, может быть, и исправить ошибочное, то получится для публики интересное чтение. Я Вас очень прошу по этому поводу устроить маленькое совещание из двух-трех лиц, напр., как мне бы хотелось, Вас, Ченцовой + такое же лицо от лисиц, как от соболей Ченцова. Я мало знаю Петряева {101} , но мне думается, если бы он хотя бы случайно был в это время на ферме, то дал бы много интересного. Хотелось бы устроить это поскорей. Вы напишите, если можете предвидеть день, а если нет — телеграфируйте накануне. Я бы мог приехать опять дня на два. Помните, Вы говорили о какой-то Вашей работе с Петряевым и вместе с этим об американской практике симбиоза писателей с биологами. Вот Вы познакомились с моей манерой писать очерки, и быть может, мы устроим такой симбиоз. На некоторое время, пока не минует крайняя заостренность бытия, которая не дает мне возможности сосредоточиться на худ. темах, я предпочитаю заниматься пока практической работой с прикапливанием иного худож. материала. И эти очерки Зоофермы мне хотелось бы написать так, чтобы они выявляли не так мою индивидуальность, как запросы самой фермы. Вы мне в этом поможете для того, чтобы Вам веселей и вольней было бы работать на ферме.
22 Июня. Б<острем> сказал, что никаких «классов» нет, что это абстракции на службе у политики. Есть просто богатые и бедные. С<околов> оспаривал, ссылался на экономику. «Это мало-наука, — говорил Б<острем> — она не дает нам точных признаков класса рабочих: сегодня он рабочий, завтра предприниматель… Земледельцев, кустарей легче характеризовать».
— Но если бы да, — воскликнул N.. — если эта абстракция «класс» имеет некоторое жизненное основание, то идея единства людей имеет в жизни не меньшее основание. И если выбирать нам для построения практического действия ту или другую абстракцию, то я выбираю единство, стремлюсь к нему и верю, что будет время, лев ляжет с ягненком {102} и говорю: нет классов, а если они и встречаются, то это надо преодолеть.