— Хорошие бизнесмены, — ответила Тина.

Вскоре все участники съемок облачились в костюмы и направились к режиссеру.

— Значит, ты так представляешь себе бандитов? — спросил Сергей Сергеевич, разглядывая группу спортивных парней, одетых по-молодежному. — У Люси была несколько другая интерпретация внешнего вида банды.

— А мне ее интерпретация больше напоминала грузин с рынка, — снова вступился оператор.

— Напасть на монахиню — преступление молодых и дерзких! — сказала Тина. — Вот они — молодые и дерзкие наркоманы!

— Что еще вы хотите внести нового? — поинтересовался режиссер.

— Я бы порекомендовала Герману снять пиджак и нести его на плече, чтобы во время драки у него разорвалась рубаха в нужных местах, это будет очень сексуально.

— Это в каких-таких местах? — поднял бровь Сергей Сергеевич.

— Руки, грудь…

— Понятно, у вас, Кристина, далеко идущий художественный взгляд на эпизод.

— А как же! А вот Стефании я бы не рекомендовала так затягивать талию, не думаю, что монахини подчеркивают свои формы, и не думаю, что у них из-под головных уборов так висят пряди волос. По поводу яркости макияжа я тоже уже высказала свое мнение, она больше походит на проститутку, переодетую монашкой по просьбе клиента, чем на настоящую монахиню, — сказала Кристина, и у всей съемочной группы отвисла челюсть.

— Ну ты и нахалка! Первый день на съемочной площадке, а уже позволяешь себе учить нас! — прошипела Стефания. — Кто ты есть-то? Очередная…

— Замолчи! — остановил ее Герман.

Тут настала очередь режиссера разруливать ситуацию.

— Всем молчать! Между прочим, Стефания, работа в кино — это работа в коллективе. Если ты не обладаешь художественным вкусом, это означает, что ты должна прислушиваться к слову художника. Если ее нет в кадре, это еще не значит, что от ее работы ничего не зависит. Я с Кристиной полностью согласен, ты и меня не слушала.

— Вы будете обсуждать мою работу с этой?.. — побледнела Стефания, отчего стала еще красивее.

— Мы не твою работу обсуждаем. Ты в этом кинопроекте, потому что тебя захотел в нем видеть Юрий Владимирович, который за все платит.

— Вот именно, за все платит!

— С тобой бесполезно говорить, — махнул рукой режиссер, — приступили!

Кто-то принес складной стульчик для Тины, и она уселась, с интересом наблюдая за происходящим. Ей-то ведь все было в новинку: и осветительные прожектора, и рельсы, проложенные по мостовой, и множество людей, остающихся за кадром. Она не была профессионалом в кино и не могла сказать, хорошо играет Стефания или плохо, но ей вообще все нравилось. Фрагмент драки выглядел так натурально, что Тина даже испугалась. Один эпизод снимался несколько часов со сменой грима в зависимости от прибавления ссадин на лицах дерущихся.

Какая-то маленькая женщина все время бегала с пакетиками с красной краской, которую даже при ближайшем рассмотрении нельзя было отличить от настоящей крови, и щедро поливала ею одежду дерущихся.

«Надеюсь, что стирка и штопка одежды не входит в обязанности костюмера», — подумала Тина. Ее очень захватил весь этот процесс, несколько раз Кристина с горящими глазами отпихивала Илью от его камеры, когда он не снимал, и смотрела в нее, поясняя:

— Я должна знать, как все это смотрится через объектив камеры, чтобы иметь общее художественное представление.

— А вы, я вижу, работаете с полной самоотдачей, — ухмыльнулся Илья.

— Я все делаю с самоотдачей!

— И в любви? — уточнил он.

— И в любви! — подбоченилась она. — Сгораю дотла, правда, быстро…

— Все-таки у вас есть недостатки, — вздохнул оператор.

— А вам-то что до этого? — сдвинула узкие брови Тина. — Вам не светят ни мои недостатки, ни мои достоинства!

«Чего я с ним все время цапаюсь? — подумала Кристина. — Обычно я дружу с людьми… даже странно».

После съемок у Кристины остался неприятный осадок от чувственного поцелуя Стефании с Германом, причем он не уступал ей в сексуальности. И хоть, как только раздалась команда «снято!», поцелуй сразу же закончился и лицо Германа не выражало ровным счетом ничего, Тина порадовалась, что Катя спокойненько лежит в больнице и не видит этого безобразия. Она увязалась вместе с Сергеем Сергеевичем, Ильей и действующими лицами в комнату для просмотра отснятого материала. Тут Тине пришлось прислушиваться к разговорам профессионалов. Для нее все отснятые эпизоды были абсолютно одинаковыми, а они все находили какие-то отличия.

— Здесь вот этот удар был неправдоподобный, тут Стефания долго держит глаза закрытыми, и мне не нравится излишек грима, оставляем рабочую версию второго эпизода и восьмого эпизода, все согласны?

— Я бы оставил второй и шестой, очень удачно был отснят всеми камерами, — подал голос Илья.

— Твое слово для меня закон, к этим двум отобранным мною добавим и шестой, — согласился Сергей Сергеевич.

Тина только моргала глазами, режиссер покосился на ее сосредоточенный профиль.

— А к вам, милочка, у меня претензий нет ни в одном кадре. И бицепс Германа в разорванной тобой рубашке выглядит очень сексуально, и Стефания более или менее походила на монахиню. Для дебюта очень даже ничего.

— Спасибо, — смутилась Тина.

— А я в нее сразу поверил! — похлопал ее по плечу Герман.

Режиссер задумчиво перевел взгляд на него.

— А ведь что характерно…

— Что? — спросили все присутствующие хором.

— Люся-то так и не нашлась, — ответил Сергей Сергеевич, и в воздухе повисло тягостное молчание, так как добавить к этому было нечего.