«Хорошо, что я хоть в этом фарсе участвовать не буду», — подумала Яна и, показывая свое двуличие, вслух сказала:

— Да, жаль, что я не с вами, но я не подхожу вам по психологическим параметрам, к тому же я из другой страны, скоро улечу на родину.

— Я надеялась на твою помощь, так как ты знакома с князем, а мне в моем расследовании необходимо было задать ему несколько вопросов.

— Я хотела бы знать, что это за вопросы? — спросила Яна, стараясь не думать о том, хорошо ли Агнесса видит дорогу при своем косоглазии, обнаружив, что они едут по самому краю дороги.

— Я бы узнала у него, кто убийца.

— А ты считаешь, что Карл все это время знал, кто убийца, и молчал? — удивилась Яна, завидев впереди огни ночного города. — Князь, между прочим, очень порядочный человек, и он не дал бы преступнику спокойно разгуливать на свободе.

— Он знает, кто убийца, на подсознательном уровне, — продолжала Агнесса, лихо вставляя в рот сигарету и щелкая зажигалкой.

Огонек осветил ее профиль.

— Это тоже Роза сказала? — ехидно спросила Яна, отказываясь от сигареты. — Я не курю, это единственная вредная привычка, которой у меня нет. Должно же быть и у меня что-то положительное?

— До этого додумалась я, — блеснула глазами в темноте Агнесса.

— А поподробнее?

— Это не простой маньяк. Почему он назвался Големом? Не думаю, что случайно. Он хочет уличить князя в обмане, измене или еще в чем-то. Возможно, Карл кого-то обидел, бросил какую-нибудь женщину, изменил подружке, да мало ли что… он такой красавчик, — мечтательно проговорила она. — Вот я и хочу у него спросить, чтобы он напряг память и вспомнил, кого он бросил.

Яна хлопала глазами, следя за красным огоньком сигареты Агнессы, описывающим огненные дуги.

— Да ты гений, Агнесса! Ты — умная женщина. Почему мне не пришла в голову такая простая мысль?!

— Потому что она слишком простая!

— В твоих словах, и правда, есть смысл… надо бы спросить у Карла про его личные дела, — согласилась Яна.

— Вот и подумай, как это сделать? Насколько мне известно, Карлу не разрешают выходить из замка, и к нему никого не пускают без санкции полиции.

Яна задумалась. Они уже подъезжали к лечебнице на территории земель Штольбергов.

— Надеюсь, что корреспонденцию ему дают читать… — озвучила свою мысль Яна.

Любой старый дом наполнен своими звуками. Скрипит старая мебель, трещит старинный паркет, потрескивают потолочные балки. А уж если речь идет о средневековом замке, то посторонние шумы и шорохи просто живут в нем полной жизнью. Постоянно что-то скрипит, слышатся чуть ли не вздохи. В каждом шорохе молодому князю Штольбергу чудились металлические, лязгающие шаги Голема. Карл пытался догнать его, но ноги его почти не слушались, и железное чудовище успело скрыться в лабиринте подвала. Карлу было тяжело бежать за ним, так как в подвале прибывала вода, которая доходила ему уже до колен. Шаги звучали все глуше и глуше в подземелье замка. Карл споткнулся, упал и с ужасом увидел, что он весь в липкой красной жидкости. Холодея, он понял, что подвал замка залит кровью, и он сам стоит по колено в крови.

Карл открыл глаза и с облегчением вздохнул: «Всего лишь сон… я схожу с ума, мне с детства не снились такие кошмары».

Он спустил ноги с кровати. Ночь стояла теплая и душная. Последние дни он был вне себя от злости. Полицейские не выпускали его из замка и не допускали к нему никого до особых указаний Августина. Он с ума сходил от того, что к нему не пускали и Яну. А с другой стороны, он понимал, что чем она дальше от него, тем для нее это безопасней. Он чувствовал себя оскорбленным и не мог не замечать, как страдают его родители. Кроме того, ему было искренне жаль всех невинно погибших из-за него людей. Карл подошел к окну и плеснул себе в стакан минеральной воды. У него было чувство, что этот незримый кошмар никогда его не отпустит. Открыв окно, он вдохнул свежий воздух, посмотрел в темноту. Вдалеке огни лечебницы весело его дразнили, словно говоря: «Сидишь взаперти? А здесь находится женщина, единственная, кто поверила бы безоговорочно, что тебя действительно преследуют и с ума ты не сходишь».

Карл откинул волосы с вспотевшего лба, и тут его взгляд упал на маленький белый квадрат бумаги, лежавший у него под дверью. Князь подошел, поднял его и развернул около лампы ночное послание. Интуиция ему подсказывала, что ничего хорошего он там не прочтет. Уже знакомыми, вырезанными из газет и журналов, буквами была составлена записка:

«Дорогой мой друг, пишет тебе твоя тень, твоя неотвратимая судьба. Следующей ночью ты должен быть на кладбище в полуразрушенном склепе. Знаю, что сидишь ты, сокол, в золотой клетке, но в твоих интересах явиться на встречу, не знаю, как ты это осуществишь. Не привлекай полицию, иначе дорогой тебе человек пострадает. Не предпринимай никаких действий до следующей ночи. До встречи в склепе».

Карл попытался сразу же позвонить Яне, но ее сотовый телефон не отвечал, тогда он стал набирать номер телефона санатория. Через длительный промежуток времени ему ответили сонным, недовольным голосом:

— Какого черта…

— Это Карл Штольберг. Я хочу поговорить с Яной Цветковой, проживающей у вас, прямо сейчас.

— Князь? Я бы с удовольствием выполнил вашу просьбу, но Яны нет.

— Как это нет? Вы что-то путаете, проверьте! — запаниковал Карл.

— Зачем проверять. Я прекрасно ее помню, да и кто не знает Яну Цветкову! Она ушла поздно вечером и до сих пор не вернулась, — ответили Карлу.