— Замочили! Идиоты, смываемся! — прокричал бритоголовый, и люди кинулись врассыпную.

Яна на негнущихся ногах подошла к Карлу и опустилась на колени.

— Как же так… Карл… как же так?! — Сердце ее сжалось, только сейчас, когда она его потеряла, она осознала, насколько ей был дорог этот человек.

Веки Карла дрогнули, и он открыл глаза.

— Этого не может быть… — прошептала Яна, — это невозможно! Ты жив?! Не шевелись! Врача! Неотложку! Скорее!

— Не кричи так, ты меня оглушила, — поморщился Карл, — ты не рада, что я не умер?

— Хочешь сказать, что две пули, прошедшие в миллиметре от сердца… или у тебя сердце не в той стороне?..

— Я хочу сказать, что на мне надеты доспехи, — приподнялся на локтях Карл.

— Какие доспехи? — не поняла она.

— Средневековые, фамильные. Ты упрекала меня, что я не романтик и неправильно сделал предложение. Я хотел сегодня при всех в ресторане предложить тебе руку и сердце в рыцарских доспехах, с музыкой и шампанским.

Карл, морщась, стянул через голову джемпер, и Яна увидела металлические доспехи, старинные, с фамильным гербом Штольбергов и двумя вмятинами на левой стороне грудной клетки.

— Кто-то мелкий стрелял, — пробормотал он, — опять ты меня спасла. Если бы не ты, я ни за что не надел бы это корыто.

— Вот именно — спасла! Покушения на тебя возобновились. Кто стрелял в тебя?

— Откуда я знаю? Ты же видела, что здесь творилось! Полумрак и клубок из тел. Стрелять мог любой из нападавших.

— Или кто-то вошедший с улицы и выключивший свет, — проговорила Яна, — я почему-то уверена, что стреляли целенаправленно в тебя, слишком уж выстрелы легли кучно, как говорится.

Вызванный на место преступления Августин только развел руками.

— Вы просто родились в рубашке, Карл.

— Скорее в доспехах, — буркнула Яна хмуро, сосредоточенно рассматривая свой испорченный маникюр.

— Эту банду нацистов мы знаем. Многие из них уже привлекались к уголовной ответственности, но никто из них не признается в покушении на жизнь Штольберга. Они все будут покрывать друг друга, это я вам точно говорю, — отметил полицейский.

— То, что вы бессильны в этом деле, мы уже слышали, — сказала Яна.

— Все-таки, Карл, кто может вас так недолюбливать? — спросил Августин.

— Сам не знаю, я вполне дружелюбен, — улыбнулся Карл и дал осмотреть медикам два синяка на груди у себя.

— Хорошую сталь раньше ковали, — покачал головой доктор.

— Вы словно сожалеете.

— Я констатирую.

— Пожалуй, Карл, я останусь сегодня на ночь в замке, — сказала Яна.

— Нанимаешься ко мне телохранителем? — озорно стрельнул на нее карими глазами Карл.

— Считай, что так.

Яна заняла комнату для гостей и, когда Карл зашел к ней пожелать спокойной ночи, сказала ему:

— Я неспроста согласилась сюда переехать. Я хочу, чтобы ты сделал одно дельце.

— Когда ты так говоришь, я пугаюсь.

— Мой жених не должен быть пугливым. Ты выманишь Терезию из ее комнаты на разговор, прогулку, объяснение в любви, да мало ли зачем. Проследи, чтобы она не захлопнула дверь за собой. Я проберусь в комнату к ней и тщательно обследую.

— Яна, ты опять за свое?! Оставь Терезию в покое, ее суд оправдал!

— Я ее не оправдала, и этого достаточно! Сегодняшнее покушение на тебя подтверждает мои слова. Кто заказывал столик в ресторане?

— Лукаш, — ответил князь.

— Правильно! Наверное, доченька выудила у него информацию, прокралась в ресторан незаметно, а когда представился удобный случай, выстрелила в тебя.

— Не говори ерунду!

— Или это сделал кто-то по ее заказу, возможно, и потасовка была организована специально. Конечной ее целью было твое убийство.

— Ну, и фантазия у тебя! — изумился Карл.

— Моя фантазия меня не подводит, — ответила она, — вот увидишь, я буду права…

— Что ты хочешь найти у нее в комнате? Когда Терезия была в полиции, всю комнату ее перерыли в поисках еще каких-нибудь улик и ничего не нашли.

— Я все же еще раз посмотрю своим острым взглядом.

— Хорошо, — сдался Карл, — тебе легче уступить, чем настаивать на своем мнении.

— Это правда.

Они спустились вместе в отсек замка, где жила прислуга и дочь Лукаша. Яна спряталась за угол, а Карл постучал в комнату Терезии. Дверь открылась, и на пороге появилась девушка в желтом халатике и в мягких, пушистых тапках, выглядевшая этакой конфеткой-карамелькой.