Она видела, что я переживаю из-за потери работы, и, пригласив Николая, она наивно надеялась помирить нас и вернуть меня на кафедру. Я подыграл ей, так как не хотел расстраивать, но ни о каком примирении не могло быть и речи.

Михаил достал из кармана сигареты и закурил, виновато посмотрев на Асю:

– В камере нормально не покуришь, сигарета сразу идет по затяжке на брата.

На другого мужчину Ася сильно бы рассердилась, еще бы - курить в присутствии беременной женщины! Но глядя на этого подследственного с каким-то беззащитным мальчишеским лицом, она не испытывала и капли недовольства. Ася отметила про себя, что у Михаила очень красивые, сильные руки с длинными пальцами.

– Значит, вы много выпили, отключились и очнулись уже рядом с трупом с ножом в руке?
– спросила Ася, с трудом отрывая взгляд от его рук.

– Да, именно так все и было.
– Михаил грустно улыбнулся и, выдохнув струю дыма в сторону от Аси, мягко добавил:

– Милая девушка, идите домой, поберегите себя. Мне помочь нельзя.

Несмотря на счастливое состояние ожидания материнства, Ася не растеряла своего характера.

Так с ней говорить было нельзя. Она резко вскочила со стула, гневно сверкнув карими глазами, и встала напротив Михаила, выпятив живот.

– Я вам не милая девушка, я - адвокат! Позвольте мне решать, можно вам помочь или нет! , Ася стала нервно мерить комнату большими шагами.

– Вы можете хотя бы сказать про себя, что, мол, у меня такой характер, что мухи не обижу?
– с надеждой обратилась она к Мише.

Михаил засмеялся, обнажив ровные, белые зубы. Его не правильное лицо ожило и засветилось от улыбки.

– Как раз людей-то я убивал.

Ася остановилась как вкопанная, ей стало сразу нехорошо.

– Что значит - убивал?!

Увидев ее вытянутое лицо, Михаил поспешно пояснил:

– Вы не пугайтесь. Я воевал на войне, стрелял во время боя, все стреляли. Человеческие фигурки падали, но они были далеко, казались фигурками из картона. Кто знает, сколько таких фигурок скосили именно мои пули?

– Да вы философ, - усмехнулась Ася, - советую вам оставить свои умозаключения при себе.

Она подумала: «Человек воевавший, сильно приняв на грудь, вполне мог пустить в ход нож».

Вслух же она сказала:

– Меня просто убивает ваша дурацкая простота. Вы не сказали ни слова, за которое можно было бы зацепиться.

– Так же и Настя говорит.

– Это у нас наследственное, мы - двоюродные сестры, - рассеянно ответила Ася, мучительно думая, что она может выяснить у этого простофили.

– Тогда это знакомство вдвойне приятно.

– Кто еще был на той вечеринке?
– спросила Яна, не отреагировав на его комплимент.

– Все есть в деле.

– Я хочу услышать это от вас, - твердо настаивала Ася.

– Я, Настя, Николай с женой и еще одна пара из института.

– А Николай не заигрывал с вашей женой?

Она же очень приятная женщина.

– Я понимаю, к чему вы клоните. Смягчить наказание за убийство в состоянии аффекта, плюс сыграть еще на том, что у меня не все в порядке с головой после участия в военных действиях. Сожалею, я абсолютно нормален. К тому же Настя никогда бы не ответила на ухаживания другого мужчины, она очень уважает меня.

– Я это и не отрицаю.

– Нет, Николай не приставал к Насте. Никогда.

Поговорив с Михаилом еще немного, Ася так и не добилась от него ничего, что могло бы заинтересовать ее с Ричардом Тимуровичем. По выступившим каплям пота на лбу обвиняемого она с удивлением отметила, что он нервничает и внутренне очень напряжен, что по его внешнему виду было совсем не заметно. Она решила больше не мучить его и прекратила беседу. Сегодня же Ася решила передать весь разговор Ричарду Тимуровичу. Когда она уже отъехала от следственного изолятора, в голове промелькнула мысль: «А вдруг это убийство на самом деле совершил Михаил?»

Но где-то в глубине души Ася чувствовала, что это не так. Ей нравились подзащитные, у которых не бегали глаза и не дрожали руки. И это было отнюдь не из-за их непричастности к преступлению, так как никаких мук совести на лице Михаила она тоже не разглядела. Умом Ася понимала, что уравновешенный, интеллигентный человек, прекрасно державший себя в руках, не мог просто так взять нож и зарезать человека только из-за того, что тот лишил его работы. Должна была быть причина посерьезней.

Настя вошла к Ричарду в кабинет в белоснежном, связанном своими руками свитере, черной юбке и в начищенных полусапожках кремового цвета. Судя по чистоте Настиной обуви, можно было подумать, что она летает по воздуху, а не ходит по земле. На Яне же обувь горела, словно была сделана из картона. Умелый, ненавязчивый макияж подчеркивал молодость и свежесть ее лица.

Ричард пригласил Настю присесть и приготовился поведать ей свои соображения по поводу Михаила, а также и о неутешительном визите Аси к нему.