Что ж ты сразу не предупредил, что уже застолбил участок?

Харли вспомнил слова Хенка и почувствовал укол вины за то, что не выложил ему все начистоту. Какие у него права на Мэри Клер? Никто из них не давал другому никаких обещаний. Они оставались лишь парой одиноких людей, находящих утешение и удовольствие в обществе друг друга.

Харли вовсе не собирался столбить участок. Он не искал себе жены. Одна у него уже была. И когда она бросила его, Харли запечатал свое сердце, твердо решив никогда не влюбляться снова.

— Мы не можем больше встречаться подобным образом, — простонала Мэри Клер.

Прижатые к ее щеке губы Харли искривились в усмешке, и он слегка подвинул Мэри Клер на своих коленях. Не выходя из нее, он уперся каблуком в дощатый пол веранды и подтолкнул качели.

— А что плохого в том, как мы встречаемся?

Мэри Клер откинулась назад, и Харли почувствовал, как ускользает от него ее тепло.

— Это так… так… так скверно, — наконец выговорила она, сжав в кулак лежащую у него на груди руку.

Притворившись, что неправильно понял ее, Харли обхватил Мэри Клер за талию, прижимая ее бедра к своим.

— Ну что ж, если тебе все еще скверно, можем попробовать еще разок, — предложил он.

В лунном свете Мэри Клер заметила озорную искорку в его глазах и тихо рассмеялась.

— Ты просто ненасытен.

Харли наклонился вперед и поймал губами качающийся перед глазами сосок.

— Как скажешь, — пробормотал он.

— Я имела в виду… — начала было Мэри Клер, но замолкла, на секунду позволив себе насладиться ощущениями, заливающими ее от дразнящего прикосновения его языка. — Я имела в виду, — повторила она, задыхаясь, — что недостаточно постоянно жить, озираясь по сторонам.

Харли умерил пыл своих объятий. Слова Хенка были еще свежи в его памяти, и он тут же с тревогой подумал, куда клонится весь этот разговор.

— Но… ты же сама сказала, что дети… ну, что мне нельзя проводить с тобою ночь, когда они рядом.

— Знаю. Но все равно это скверно, — прошептала она, прильнув к его обнаженной груди. — Я хочу засыпать ночью рядом с тобой и просыпаться с тобой по утрам, а не красться впотьмах из дома и обратно.

Харли безмолвствовал.

Мэри Клер тяжело вздохнула и обвила рукой его талию.

— Обними меня, Харли, — прошептала она. — Просто обними.

И если объятия его были не совсем уверенны, а тело излишне напряжено, то Мэри Клер не подала вида, что заметила это. Она лишь вздохнула вновь и, щекотнув ресницами волосы на его груди, закрыла глаза, теснее прижимаясь к теплому и сильному телу.

Харли в измождении растянулся на кровати, уверяя себя, что нынешней ночью не пойдет к Мэри Клер. Не в том он уже возрасте, чтобы без конца носиться по ночам, словно подгоняемый взыгравшими гормонами мальчишка. Он сорокалетний фермер, которому приходится вставать до рассвета и вкалывать до самых сумерек. И если уж он решил взвалить на свои плечи самостоятельное ведение дел на ферме, то ему необходим отдых.

Застонав, Харли прижал к глазам кулаки, понимая, что возраст и работа — это лишь попытка оправдаться, и к тому же довольно неубедительная. Правда же состоит в том, что он просто испугался. Испугался сильней, чем когда-либо прежде. В словах Мэри Клер ему почудился намек на то, что она ждет от него чего-то более постоянного, нежели те недолгие часы удовольствия, которые им удавалось урвать.

Сощурившись, Харли уставился в потолок, стараясь поточнее припомнить слова, произнесенные ею прошлой ночью. Что-то насчет того, чтобы засыпать рядом с ним каждой ночью и просыпаться вместе с ним каждое утро. Черт возьми, да разве и сам он не хочет того же?

Жена, дети, домашний очаг. Все, о чем Харли только мог мечтать. Но однажды он уже доверил свое сердце женщине, а та сделала все, чтобы разбить его, бросив мужа и забрав с собою детей. Харли со стоном перевернулся на бок, прижимая к груди подушку, как не раз поступал и прежде в надежде обрести покой. Но сегодня он не нашел утешения в мягком пухе. Напротив — лишь сильнее осознал, насколько тоскует по теплому телу Мэри Клер.

То, что он желал женщину, было неудивительно. Ведь он же человек — и все еще дышит. Поражало другое: его тянуло к ней с такой силой, что он не мог думать ни о чем ином. После того как ушла Сьюзен, он поклялся, что больше не полюбит никогда… Сердце его внезапно сжалось от страха. Любовь? Не это ли чувство он испытывал к Мэри Клер?

За окном надвигалась буря — не меньшая, чем та, что разразилась внутри его. Харли слышал, как нарастающий ветер завывает за стенами, как колотятся по жестяной крыше ветви деревьев. Волнение природы эхом отзывалось у него в груди. Любовь. Черт побери! Такое короткое простое слово перепугало его чуть ли не до смерти!

Вздохнув, он перекатился на край кровати и потянулся за джинсами.

Небо почернело как смоль, луна и звезды не освещали Харли дорогу, и взгляд его различал лишь то, что находилось не дальше фута от лошадиного носа. Вдалеке тихо прогремел гром, и Харли ощутил запах надвигающегося дождя, который вскоре ливнем обрушится на землю.