К концу путешествия «нью-лук» окончательно выиграл сражение. Во всех городах крупные магазины сделали его гвоздём сезона. «Эта коллекция появилась в самый подходящий момент. Как будто мы проголодались — и тут же нашли вкусную пищу», — говорила Стелла Хананья из фирмы «Мегнин». Её коллега Норман Чослер добавлял: «Диор был ценнейшим источником вдохновения для моды и торговли».

В Америке Кристиан Диор заразился предпринимательской лихорадкой и неуёмной жаждой деятельности. Он уже привык видеть своё имя на первых полосах газет, а свои модели — в витринах магазинов Нью-Йорка и Сан-Франциско. Диор охвачен жаждой успеха, он открывает свои филиалы по всему миру. Его партнёр Жак Руэ сумел преобразовать традиционный дом моделей в многопрофильную фирму. Впервые французская мода, перешагнув границы с помощью марки большого мастера, стала основой целой сети предприятий. Под маркой «Кристиан Диор» выпускаются духи, шляпы, перчатки, сумки, ювелирные изделия, галстуки, чулки, меха и даже вина и ликёры.

В 1957 году журнал «Тайм» окажет модельеру неслыханную честь, помести в его портрет на обложке: впервые экономические обозреватели отдают дань уважения художнику-модельеру. Фирма Диора — само совершенство. На этом сходятся все профессионалы.

Обласканный славой, Диор всячески избегал внимания к своей особе. Его верная помощница Сюзанна Люлен отмечала: «Кристиан, истый нормандец, оберегал от посягательств свою частную жизнь, как крестьянин оберегает своё поле. Вытащить его на какой-нибудь обед или званый ужин было немыслимо трудным делом». Опасаясь, что интервью окажется слишком скучным, Диор старался внести оживление: «Что будут носить женщины в этому году?» — «В этом году женщины будут носить бёдра на плечах! — отвечал он и добавлял: — Только шуткой и отобьёшься!»

Корреспондент американского журнала «Форчун» был несказанно удивлён: во-первых, модельер пригласил его домой, а во-вторых, принял, сидя нагишом в ванне, и разрешил себя сфотографировать (весьма целомудренно, разумеется!). Диор обожал такие розыгрыши. Тему ванны он обыгрывал несколько раз. Так, на одном очень долгом и скучном приёме в Цинциннати его осадила толпа восторженных поклонниц: «Где вы черпаете вдохновение, чтобы создавать все эти платья?» — поинтересовалась пожилая светская дама. — «В ванне, мадам, в ванне!»

Никогда ни один модельер не имел такой популярности. В 1948 году Уолтер Уинчил поведал в радиоэфире, что «роман Кристиана Диора и Кармел Сноу — это роман года». Диор тут же послал хозяйке «Харперс базар» букет роз с запиской «Моей невесте». Для заокеанской прессы он стал любимым героем. Имя Диора упоминалось в газетных и журнальных статьях от тысячи двухсот до тысячи четырёхсот раз в месяц!

Хосе Лопес Ламела, рекламный агент Диора в Каракасе, вспоминала о колоссальном успехе Кристиана Диора в Венесуэле во время открытия фирменного магазина в 1953 году: «Диора встретили сверканием фотовспышек и овацией, публика аплодировала стоя не менее четверти часа. Это был для него незабываемый день».

Впервые посещая какую-нибудь страну, Диор называл одно из коллекционных платьев в её честь. Но поездки проходили в лихорадочном темпе, и вот однажды, после посещения Кубы, платье «Гавана» забыли переименовать в Доминиканской Республике в «Санто-Доминго». Отношения между двумя государствами были враждебные, и во время демонстрации платья были прикованы к Трухильо и его жене. В какой-то момент всем показалось, что диктатор в знак протеста встанет и покинет зал. Диор едва не стал виновником дипломатического скандала. Пришлось давать телеграмму с извинениями.

Объём продаж дома моделей Диора неуклонно возрастал. Всё это восхищало парижскую публику, его любимую, «ужасную и прекрасную», настолько преданную ему, что однажды Кристиан скажет: «Поистине воздух Парижа — это воздух моды».

По иронии судьбы, Диор, добиваясь сенсации в каждом сезоне, стал главным виновником увядания собственной моды. «На глазах у потрясённой публики семилетнее господство стиля „нью-лук“ рухнуло за три часа, — свидетельствовала Франсуаза Жиру. — Вместо него явился стиль, в котором женщина была похожа на стручок фасоли. Вот уж перемена так перемена! И весьма своевременная». Кармел Сноу, присутствовавшая на показе осенне-зимней коллекции 1954/55 года, дала новой моде название «flat look» («плоский облик»).

В Соединённых Штатах поднялась буря возмущения. Мэрилин Монро — её можно понять, ведь ей силуэт фасолевого стручка уж точно не подходит — заявила, что это оскорбление!

Смелый ход не принёс такого ошеломляющего результата, как в случае с «нью-лук». Диор отнёсся к неудаче философски: «Лучше три колонки разгромной рецензии на первой полосе, чем две строчки комплиментов на четвёртой».

Диор достиг успеха ценой непомерных трудов и в ущерб здоровью — он надрывался, исполняя одновременно обязанности менеджера и художника. Если к этому прибавить попечение о каждой коллекции, утомительные поездки, выступления перед публикой, заботы о расширении империи, то можно понять, почему за десять лет такой жизни он постарел на все двадцать.

Прославленный кутюрье умер 24 октября 1957 года от сердечного приступа. В Париже проститься с ним пришли принцессы крови, властительницы Парижа и остального мира, титулованная знать, владельцы наследственных замков, коронованные особы, идолы власти и денег, чья слава усилиями Диора засияла ещё ярче. Необычайно внушительными казались венки, присланные из Голливуда.

Траурный кортеж выехал на автостраду номер семь, ведущую на юг. Его путь лежал в Каллиан: именно эту деревню рядом с Коль-Нуар Диор избрал местом своего успокоения. Под соснами каллианского кладбища был похоронен его отец Морис Диор.