Эдит Пиаф с успехом гастролировала по всему миру. Иногда случались казусы. В Стокгольме она выступала во втором отделении большого концерта вместе с «Компаньон де ля Шансон». Но когда Пиаф вышла на сцену, то зал опустел наполовину. Организаторы турне объяснили ей, что в Швеции звезда всегда занимает середину программы, а в конце выходят второстепенные артисты.

На следующий день порядок был изменён. Выступление Пиаф было успешным. Один из поклонников преподнёс артистке букет в форме сердца, состоявший из синих, белых и красных цветов и обвитый трёхцветной лентой. Он надел его на шею певице под восторженные крики всего зала: «Да здравствует Франция!» Оркестр заиграл «Марсельезу».

Пиаф любили повсюду, она же не могла жить без Парижа. После длительных гастролей Эдит писала подруге: «Подумай, целый год я не дышала воздухом парижских улиц, не видела друзей! Это же бесконечно долго! Я была в сетке гастролей, как муха в паутине. Никакой возможности вырваться».

Пиаф боялась разочаровать парижского зрителя, лучшего на свете судью, который, как она считала, всегда будет её зрителем. Особенно она гордилась своим достижением — двенадцать недель аншлагов в концертном зале «Олимпии».

Эдиф Пиаф приходилось встречаться со многими сильными мира сего, на её концертах присутствовали короли. В кабаре на Елисейских полях побывала наследница престола Елизавета с мужем герцогом Эдинбургским. Они горячо аплодировали Пиаф, а в конце пригласили поужинать вместе. Пиаф рассказывала: «Я соглашаюсь, а сама думаю: наверное, по этикету полагается сделать реверанс. Но тут герцог встаёт из-за стола, пододвигает мне стул, я спешу сесть. Таким образом, мне не пришлось ничего делать. Мы начинаем болтать. Честно говоря, принцесса мне понравилась: она милая, простая и в жизни гораздо лучше, чем в кинохронике…»

В Голливуде Пиаф познакомилась с Чарли Чаплином. После концерта он заявил, что Пиаф тронула его до глубины души и что он плакал, хотя это бывает с ним редко. Чаплин пригласил Эдит к себе в гости.

Однажды в гримёрную певицы заглянула знаменитая американская драматическая актриса Кэтрин Корнэлл. Её муж остался у двери и даже не снял шляпу. Все смотрели на него в растерянности. Выдержав паузу, он сказал: «Я не снял шляпу, мадам Пиаф, не потому, что я, как и большинство наших парней, в сущности, довольно примитивен. И не потому, что я плохо воспитан. Я хотел обнажить голову перед вами». С этими словами он подошёл к певице, снял шляпу и поклонился.

А вот забавный случай, рассказанный самой Пиаф. Один парижанин решил прислать ей новогоднее поздравление в большом конверте. Адреса он не знал и написал: «Эдит Пиаф. Соединённые Штаты». Уже в Париже на конверте приписали: «Парижские почтовые служащие». В каждом городе на почте что-нибудь прибавляли: «Присоединяемся», «Почтовики из Чикаго вас любят», «Лос-Анджелес не отстанет от других»… Когда Пиаф наконец получила письмо, на конверте не осталось ни одного свободного места! В конце концов почтовики, наверное, испугались, что письмо может потеряться, и доставили его артистке с нарочным. Так он, вместо того чтобы постучать в дверь, просвистел «Жизнь в розовом свете»!

После концерта её всегда окружали поклонники. Пиаф смеялась и шутила с ними. Она возвращалась домой в сопровождении свиты, состоящей из поклонников, журналистов, снобов — всех тех, кто назавтра мог похвастаться: «Я провёл вечер у Пиаф».

Время проходило в непрерывных увлекательных беседах. Один из молодых актёров начал рассуждать о неблагодарной профессии певца, дескать он каждый раз должен вступать в бой со зрителем, которого боится. Эдит Пиаф резко оборвала его: «Как? Как же можно их бояться? Как их бояться, если они пришли! Ведь это значит, что они любят вас, хотят общения с вами… Когда я выхожу на сцену, вижу их, слышу, чувствую, как они меня ждут, как они слились со мной воедино, я каждый раз хочу создать что-то неповторимое! И их уже не сотни, не тысячи, не десятки тысяч, а не более чем один… Мой зритель, мой любимый, и я целиком принадлежу ему. Больше двадцати лет длится эта любовь между ним и мной. И каждый вечер я отдаю ему мою благодарность, мою любовь, моё дыхание… И только он один ни разу не обманул меня, не изменил мне и любит меня до сих пор!»

Все гости замерли. И тогда старый человек, такой далёкий от мира искусства, встал, по лицу его катились слёзы: «Я знал, мадам, что вы — великая актриса, теперь я знаю, что вы — великая женщина!..»

Пиаф с пренебрежением относилась к деньгам, о чём часто писали бульварные газеты. Она говаривала: «Кто скуп на монеты, скуп на чувства». Её дом был всегда полон, и часто случайные люди застревали в нём надолго и жили на полном её содержании… Эдит многим помогала деньгами. И при всём этом фантастическом расточительстве она на себя лично тратила ничтожно мало.

Пиаф обожала розыгрыши. Она напяливала на себя чудовищное платье, повязывала на голову платок и входила в какой-нибудь кабачок, где было битком народу. Подходила к первому столику и говорила: «Я — Эдит Пиаф!» Все вокруг начинали хохотать. Никто ей не верил. Тогда она говорила себе: «Эти кретины платят деньги, чтобы на меня посмотреть, а бесплатно я им не нужна. Ну ладно, сейчас увидите, Пиаф я или нет!»

И начинала петь. Она блестяще умела пародировать саму себя. Люди катались со смеху и верили ей ещё меньше.