Варвара (слегка оправляя на себе блузку). Я теперь ничего.

Климчицкий берет Варвару за талию — для танца.

Ростопчук (не играя). Я тоже хочу.

Климчицкий. Продолжайте, Геннадий Сафронович.

Ростопчук. Настроения нету, мне уже эта муза наскучила.

Климчицкий. Ну что же вы?.. Разве может муза наскучить?

Ростопчук. Может. Муза же дух, Александр Иванович. А я тоже хочу сейчас чего-нибудь конкретного, в форме туловища… (Кричит). Иван!

Появляется Иван.

Садись подбери, а я поработаю.

Иван. С тонконожкой с этой? Какая с ней работа!

Иван садится за рояль; он начинает играть. Игра его, конечно, гораздо менее умелая, чем игра Ростопчука. А главное — Иван по временам создает своей музыкой нестерпимое и мучительное положение для танцующих, потому что Иван внедряет в вальс посторонние и фантастические мелодии: в вальсе слышатся и «Барыня» и «Наверх вы, товарищи» и другие музыкальные пьесы; кроме того, иногда Иван и подпевает, а также помогает себе ногам — педелями он не пользуется. Ростопчук берет в танец Любовь.

Ростопчук. Иван, давай такты. Не спеши.

Иван играет, все танцуют с большим трудом.

(Ведя мимо Ивана Любовь). Не выдумывай, держись устава. Это нотное дело.

Иван. Не выдумывать нельзя: у меня голова такая — не пустая!

Танец продолжается. Входят Череватов и Наташа.

Череватов (у входа). Нормально, здорово, научно, логично! Это истинный, настоящий лечебный режим! Я того и требовал, это самое я и предписывал! Великолепно, продолжайте!

Иван, прервав игру, встает и вытягивается. Варвара, вырвавшись от Климчицкого, вытягивается и замирает перед Череватовым.

Варвара. Разрешите присутствовать, товарищ генерал-лейтенант?

Череватов. Какой генерал-лейтенант, кто это, где он?

Наташа. Дядя, это вы!

Череватов. Кто — я?

Наташа касается рукою погона на плече дяди.

Ах, вот он кто генерал-лейтенант! (К Климчицкому). Что я тут должен выразить, Александр Иванович?

Климчицкий. А вы действуйте по положению, Дмитрий Федорович, — в уставе есть свои пункты.

Череватов. Да, кстати, Александр Иванович, дайте мне почитать хоть раз этот самый устав… Еще вот что, чтобы не забыть — это моя племянница Наташа; одна из семерых моих племянниц, а остальных шестерых я не взял с собой. Но это норма, бывает и больше: пламя семени!

Климчицкий здоровается с Наташей. Затем Наташа здоровается с остальными. Ростопчук жестом увольняет Наташу от приветствия. Иван потихоньку уходит.

Что же вы остановились все? Танцуйте как следует. Я тоже приму участие в этом телесном торжестве.

Климчицкий (беспомощно). Я не знаю… А может, не надо больше танцевать?

Череватов. Необходимо, категорически полезно, я как врач приказываю вам неустанно веселиться.

Климчицкий. А может, не надо больше?

Череватов. Ну, тогда давайте пьянствовать, закусывать, но чем-нибудь надо непрерывно заниматься.

Климчицкий. Не надо.

Череватов. А кто здесь генерал-лейтенант и кто генерал-майор? Это я к вам обращаюсь, Александр Иванович!

Климчицкий (сдержанно и равнодушно). Играйте, Геннадий Сафронович!

Ростопчук садится за рояль, играет веселый, легкий вальс. Любовь почти хватает Климчицкого себе в пару. Череватов берет себе в пару Варвару. Наташа молча следит издали за танцующими. Климчицкий танцует совершенно механически, как мертвый автомат, и глядит на Любовь равнодушными, пустыми глазами, не слушая, что та лепечет ему. Любовь сияет в удовольствии, совсем не понимая состояния своего партнера.

Любовь. Я тоже поеду с вами на войну.

Климчицкий молчит.

Какие у вас руки холодные — я чувствую их через кофточку. Как бы я хотела их согреть своим дыханием.

Климчицкий. Она уже никогда не будет танцевать со мной.

Любовь. А кто ее хоронил? У нее могилы нету!

Климчицкий. У кого могилы нет?

Любовь. А зачем вам надо помнить мертвых? Надо забыть. Я ведь, например, совсем живая, война кончится — я опять пополнею, раньше я хорошенькая была и опять такой буду!.. Чего же вам надо еще, Александр Иванович, товарищ генерал-майор?