Шрифт:
Александр. Друзья, нам гроб!
Василий Львович. Ты что?
Александр. Нам гроб, — звезда падучая, лети на нас скорее!
Смех. Дельвиг открывает крышку фортепьяно, бренчит на клавишах.
Василий Львович (несколько обиженный). Вы монстры и курьезы!
Чаадаев (к Василию Львовичу). Извините их… Юность свободна, с ней трудно нам, старикам.
Василий Львович. Сыграйте марш «На взятие Парижа».
Чаадаев. Не стоит… А вот — песню пастушка. (Играет старинную песнь пастушка, простую тихую мелодию).
Александр. Захарий! Ты воин: когда же ты завоюешь нам вольность?
Захарий. Да когда хочешь, Саша, — хоть сейчас!
Александр. Ты шутишь со мной?
Захарий. Я люблю тебя, Саша…
Александр. Правду говоришь?
Захарий. Правду!
Александр. А почему вольности все нету и нету?
Захарий. За дело никто не брался. Надо было взяться как следует, взяться круто, по-солдатски, — и дело выйдет!
Александр. И один ты можешь взяться за дело?
Захарий. Могу! А другие после явятся.
Александр. Возьмись, Захарий!
Захарий. А зачем, Сашенька, зачем? Царем придется стать, а я не хочу!
Александр. Почему? Побудь царем, Захарий!
Захарий. Лишнее, лишнее, Саша! Я не хочу быть царем, я с вами хочу быть — запросто, весело, счастливо… Здесь и есть отрада жизни, а другой нету. Она в дружбе, Сашенька! А станешь царем — друзей не будет!
Александр обнимает Захария.
Захарий. А вольность я тебе добуду. Только ты не суйся — боже избавь! Для этого дела нужен наш браг!
Александр. А я и без тебя могу ее добыть!
Захарий. Ишь ты! Ах, милый мой… Я знаю, ты все можешь!
Чаадаев с песни пастушка перешел на застольную песню, играет ее. Все собираются вокруг стола, берутся за руки в счастливом дружелюбии.
Дельвиг (поет; все движутся вокруг стола).
Друзья, досужный час настал; Все тихо, все в покое; Скорее скатерть и бокал! Сюда, вино златое!.. Под стол холодных мудрецов, Мы полем овладеем; Под стол ученых дураков! Без них мы пить умеем…Все подпевают Дельвигу.
Дельвиг (протягивая руки к Александру).
Приблизься, милый наш певец, Любимый Аполлоном! Воспой властителя сердец Гитары тихим звоном… Запойте хором, господа, Нет нужды, что нескладно; Охрипли? — это не беда: Для пьяных все ведь ладно…Все тесно окружают Александра. Александр берет Кюхельбекера за руки.
Александр.
Писатель, за свои грехи! Ты с виду всех трезвее; Вильгельм, прочти свои стихи, Чтоб мне заснуть скорее.Кюхельбекер и все другие друзья охватывают Пушкина и разом обнимают его. В это время — несколько ранее — мимо окна, снаружи, проходит Фома; он даже приостанавливается у окна и глядит, что делается внутри комнаты. Фому никто из комнаты не видит, кроме Пущина, который мгновенно глядит на него в окно. Раздается грубый стук в дверь. Все замирают.
Пущин. Фома идет!
Александр первым вырывается из рук друзей, бросается под стол и прячется там, занавешенный скатертью. Все его друзья, даже Василий Львович, поступают вослед Александру таким же образом, попрятавшись где кто сумел. Остается один Чаадаев за фортепьяно.
Чаадаев. Прошу вас!
Входит Фома.
Фома. Здравия желаю! Дозвольте сказать…
Чаадаев. Говори, друг!