– Да что вы говорите! То есть кое-что вы все-таки знаете…

– Да нет. В сельских постройках я полный профан. Как выражаются мои коллеги, я никогда не работал с наследием. Я люблю придумывать новое, а не реставрировать культурные ценности. Но, конечно, когда вижу такое, то со всеми своими экспериментальными материалами и передовыми технологиями, с опорой на расчеты все более сложных компьютерных программ, я чувствую себя… как бы вам это сказать… слегка отсталым.

– А как насчет семейных ценностей? – вдруг спросила она, когда они снова оказались на лестнице.

– Что, простите?

– Вы только что сказали, что с культурными ценностями вы не связаны, ну а с семейными… вы женаты?

Шарль ухватился за трухлявые перила.

– Нет.

– И вы… Вы живете… уфф… с мамой вашей Матильды?

– Нет. Ой!

Ничего страшного. Вредная заноза, не любит, когда врут… Он солгал? Да. Но разве он живет с Лоранс?

– Смотрите, они уже все свое барахло сюда перетащили.

В центре комнаты возвышалась гора подушек и спальных мешков. Тут же валялись гитара, пакеты конфет, бутылка Кок-колы, колода карт «таро» и упаковки пива.

– Мда, многообещающе… – присвистнула Кейт. – И вот мы, наконец, на складе седел… В единственной удобной комнате в нашем поместье под названием «Ле Веспери»… Только здесь сохранился красивый паркет, и обшивка стен в приличном состоянии… Только это помещение удостоилось нормальной печки… И все это, по-вашему, для чего?

– Может быть, для управляющего?

– Для хранения сбруи, мой дорогой! Чтобы защитить кожу от влажности. Чтобы седла и упряжь их милостей хранились в идеальных климатических условиях! Все мерзли до костей, но плетки всегда были в тепле. Потрясающе, да? Я всегда думала, что именно эта комната предрешила участь голубятни…

– Голубятни?

– Местные жители разобрали ее по камушкам, в отместку за то, что им не достался замок… Вообще-то это история Франции, и вы ее должны знать лучше меня – голубятни ведь были настоящим символом ненавистного Старого порядка… Чем больше сеньор хотел выпендриться, тем больше была его голубятня, а чем больше была голубятня, тем больше посевов уничтожали его голуби. Один голубь поедает более пятидесяти килограммов зерна в год… Не говоря о молодых побегах с огородов, которые они обожают…

– Вы знаете не меньше, чем Ясин…

– Эээ… Вообще-то все это я знаю от него…

Она смеялась.

Этот запах… Запах Матильды, когда она была маленькой… И почему, интересно, она перестала ездить верхом? Она ведь так была увлечена…

Да… почему? И почему он ничего про это не знал? Что он еще упустил? На каком совещании провел он тот день? Однажды утром она сказала ему: в клуб меня больше возить не надо. И он даже не попытался узнать почему. Разве…

– О чем вы думаете?

– О своей зашоренности… – пробормотал он.

Он повернулся к ней спиной, рассматривая крюки, подкладки под седла, разорванные уздечки, служивший скамейкой ларь, угловой мраморный умывальник, горшок, наполненный… дегтем (?), бидон с инсектицидом, мышеловки, мышиный помет, рожки для сапог под окном, сбрую в прекрасном состоянии, наверное, для осла, лежащие на полке подковы, щетки, скребки и крючки для чистки копыт, детские жокейские шапочки, попоны для пони, печку, которая лишилась своей трубы, зато приобрела шесть пивных банок, и наткнулся взглядом на загадочный предмет в виде конусообразной палатки, который его заинтриговал.

– Это что? – спросил он.

– Чехол от шамберьер.

От чего?

Ладно, придется залезть в словарь…

– А там что? – спросил Шарль, выглядывая в окно.

– Псарня… Или то, что от нее осталось…

– Тоже была огромная…

– Да. И судя по тому, что от нее осталось, с собаками здесь обращались не хуже, чем с лошадьми… Не знаю, видно ли вам отсюда, над каждой дверью барельеф с собачьим профилем… Нет…

Уже не разглядеть… Надо бы мне эти заросли расчистить… Как-нибудь доберусь… Посмотрите… Даже решетки и те красивые… Когда дети были маленькие, а мне хотелось немного покоя, я их оставляла здесь. Для них это было развлечением, а я хоть на какое-то время могла не думать о речке… Как-то раз, учительница… кажется, Алис… вызвала меня в школу: «Знаете, мне очень неловко говорить с вами об этом, но малышка рассказала одноклассникам, что вы запираете их с братьями в псарне. Это правда?»

– И что же? – наслаждался Шарль.

– Тогда я спросила у нее, не рассказывала ли Алис еще и про плетки. Короче, репутацию я себе сделала…

– Потрясающе…

– Что потрясающе? Детей пороть?

– Нет… Все эти истории, что вы рассказываете…

– Да ладно вам… А вы-то сами? Почему-то помалкиваете…

– Да я… Я предпочитаю слушать…

– Я знаю, я слишком болтлива… Просто сюда так редко заезжают цивилизованные люди…

Она приоткрыла другое окно и повторила в пространство: